— Не думай об этом, хорошо? — мягко прервал Саша. — Я приеду, и мы разберемся, что к чему. Все, Кирюш. Телефон держи при себе. Озябнешь — закутайся еще во что-нибудь. Там есть одеяло?
— Есть.
— Вот и отлично. Жди меня. Если что, сразу звони.
— Я тебя люблю.
— И я тебя.
— Погоди, Саш! А где Гелька? — внезапно Кире показалось, что она забыла что-то связанное с нею. «Может, мы поссорились?»
— Гелька с Серегой Борьку на республиканские соревнования по плаванию повезли. Сегодня должны вернуться. Все, Кирюха, мне надо бежать!
— Пока. Целую.
— Целую. Держись.
Последние слова Саша договаривал, выйдя на балкон. Где-то там должны быть лыжи. Ага, вот они, родимые. И ботинки тут же. Кирины лыжи сиротливо приткнулись по соседству с Сашиными. Новехонькие. Несмотря на яростное сопротивление жены, он купил их четыре года назад. Но Кира его увлечения лыжными прогулками не разделяла, так и не съездила ни разу покататься. А вчера, выходит, встала на лыжи. Получается, ту пару, которая сейчас рядом с ней в Кара Чокыре, Кира купила. Но зачем покупать лыжи, если они у тебя есть? Странно, странно.
Времени на размышления не было. Саша схватил лыжи, палки, ключи от машины и квартиры, и выскочил из дома, не забыв сообщить Наташке, что поехал за женой. Выезжая со двора, позвонил Кириным родителям, в двух словах обрисовал ситуацию. Старики засуетились, чуть не плача от облегчения. Тесть предложил поехать с ним, но Саша, конечно, отказался.
Поговорив с Сашей, Кира почувствовала себя значительно лучше. Выбравшись из палатки, оказавшись на свежем воздухе, она окончательно пришла в себя. В голове прояснилось. Никак не проходила только тошнота, но Кира решила не обращать на нее внимания и приготовилась спокойно дождаться Сашу.
— Приберу тут все, — сама себе вслух сказала Кира. — Время пролетит быстрее.
Она забралась обратно в палатку, вытащила оттуда рюкзак. Задумчиво повертела в руках. Рюкзак как рюкзак. Практичного зеленого цвета. Необычным в нем было лишь то, что он, как и практически все остальные вещи, был ей абсолютно незнаком.
Погрузив руки в его полупустые недра, Кира обнаружила свой кошелек и ключи от квартиры. Интересно, где сумка? Ладно, об этом после. В рюкзаке обнаружился термос. Кира открыла крышку: чай был теплым, и она с наслаждением выпила почти половину. Вот теперь совсем хорошо.
Она вытащила из палатки спальник, одеяло, коврик, лампу. Надо бы все это упаковать. Уложив спальник на самое дно, сверху Кира пристроила одеяло и коврик, приткнула лампу. Палатку тащить в город не хотелось. Хотя вещь это недешевая и полезная. Надо бы, конечно, разобрать ее, свернуть и уложить. Но Кира понятия не имела, как это делается. Очередная загадка. Каким образом она умудрилась установить ее вчера?!
Это не укладывалось в голове. Или она все же была не одна? Но тогда где тот (или те), кто приехал сюда с ней? Кто разложил костер? Принес дрова и ветки? Рядом валялась пустая пластиковая бутылочка из-под средства для розжига, но нигде — ни в карманах, ни в рюкзаке — не было спичек или зажигалки. Она не голодна, значит, что-то ела. Но возле костра было девственно чисто: ни остатков еды, ни пакетов, ни пластиковой посуды. Ничего. «Видимо, я с вечера все прибрала, а мусор просто выкинула. Вот только куда? Может, в воду?» — с трудом приписывая себе такой возмутительный поступок, подумала Кира.
Она долго стояла и смотрела на озерную гладь. Вопросы множились, ответов не было. Кира взглянула на телефон. Саша уже почти час в дороге. Скоро приедет. И в этот момент, как это часто случалось, ожил мобильник. Они чувствовали друг друга. Кира много раз замечала: стоило ей подумать про Сашу, как он звонил. И Саша говорил, что с ним это тоже постоянно происходило: когда он думал о жене, раздавался ее звонок.
— Кирюха, — громко проговорил Сашка, — как ты там?
— Робинзоню помаленьку.
— Вроде ожила! — По голосу было слышно, что он улыбается.
— Ага. Только тошнит немножко.
— Это-то как раз естественно в твоем положении.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила Кира.
— То, что тебя уже месяца три как тошнит! — радостно произнес Саша.
— Саш, что значит «в моем положении»? Что у меня за положение такое? — боясь поверить, спросила она.
— Кирюша, ты что, забыла? Мы же с тобой беременные! Рожаем в августе! — ликующе прокричал Сашка.
— О, Господи… Как же… Боже мой, я беременна! — прошептала Кира, физически ощущая, как все ее существо наполняется доселе невиданным счастьем. — Ты уверен? Точно уверен? Почему же я ничего не помню?!
— Уверен, уверен, не сомневайся! Может, твоя амнезия как раз поэтому: ну, гормональный взрыв и все такое…
Он что-то говорил, но Кира его не слушала. Она задрала куртку и восхищенно уставилась на свой живот. Теперь это домик для малыша! Ее собственного малыша!
— Ура!!! А-а-а! — вне себя заорала Кира, и ее дикий торжествующий вопль пронесся над сизой гладью озера. — Я беременна! БЕ-РЕ-МЕН-НА!
— Тише, тише! Угомонись, хватит уже, — хохоча, уговаривал Киру Саша.
— Абсурд какой-то! — немного успокоившись, проговорила она. — Как могло случиться, что я этого не помню?
Сашка осторожно молчал. Боялся сказать что-нибудь не то.
—Ты не волнуйся, Кирюха. Наверное, стресс. Постепенно все вспомнишь, никуда не денешься.
— Приезжай быстрее, — снова попросила Кира, — ты еще далеко?
— Надеюсь, скоро буду. Я эту дорогу не знаю, но навигатор…
«Разберусь! К тому же у меня навигатор!» — яркой лампочкой вспыхнули в голове у Киры непонятно кем произнесенные слова. Вспыхнули и погасли.
— Что ты сказал, Саш? Я не расслышала.
— Говорю, приеду — позвоню. Жди звонка, Кирюха!
Саша увез Киру из Кара Чокыра
