Для Гельки неожиданный подарок судьбы означал, что нужную сумму они с мужем собрали. Если к ранее накопленному прибавить премию и Серегину зарплату, как раз хватит. Можно будет уволиться со второй работы, перестать надрываться, заняться наконец-то больными ногами.
У подъезда на лавочке кучковались старушки — вечная, неотъемлемая часть городского пейзажа. Состарилась женщина, вышла на пенсию — добро пожаловать в клуб.
Поздоровавшись, Геля принялась рыться в сумке, выуживая ключи. Невольно прислушалась к разговору, тем более что сегодня пенсионерки говорили громкими, вибрирующими от волнения голосами.
— Вся машина в лепешку! На месте, говорят, померла. Мальчишку оставила.
— Погоди, а отец-то чё?
— А чё отец? Нету! И отродясь не было. Мальчишку, поди, сестрам отдадут. Или в детдом.
— Ну, уж и в детдом! Их же трое девок! Сестер-то. Решат промеж себя, кому брать.
— Извините, — Геля нашла ключ от домофона, — а кто умер?
— Светка Волкова, — охотно проинформировала ее тетя Лена, соседка снизу. — Со второго этажа. У ней сынок, почти как твой. Колька.
Гелька потрясенно кивнула и скрылась в подъезде. Свету она знала. Они не дружили, но хорошо по-соседски общались, разговорившись однажды, когда дети возились в песочнице. Общих тем у молодых мам полно: как спит, что ест, как привыкает к горшку. За пределы разговоров о малышах не выходили: Светка была замкнутой, закрытой.
От той же тети Лены Гелька узнала, что у нее три сестры, мать умерла несколько лет назад, отец сгинул давным-давно. Сестры — все старше Светы — повыходили замуж и жили отдельно. А Светка была невезучая. Тоже выскочила замуж сразу после школы, вскоре родила девочку. Как молодые жили, неизвестно: они снимали полдома где-то на окраине города, и свидетелей их семейной жизни не нашлось. А потом случилось ужасное: однажды ночью дом сгорел. Светкины муж и дочка погибли, выжила только она одна. Как выяснилось, в тот день они с мужем, как, впрочем, и частенько до этого, немало выпили.
Светка еле-еле пришла в себя. Почти год провела в психиатрической лечебнице, несколько раз пыталась покончить с собой. Потом как-то оправилась, стала ходить в церковь, вернулась жить к матери. Вскоре та умерла, и Светка осталась одна. Но не сдалась и не спилась, как многие предрекали. С той страшной ночи она не выпила ни капли спиртного. Пошла работать на рынок, потом открыла свою точку. Моталась за шмотками в Москву и Турцию, выживала, как могла. Родился Коля, и Светка была на седьмом небе от счастья. Жизнь наладилась.
Потом, когда дети подросли и пошли в садик, общаться Геля и Светка стали реже, но все равно улыбались друг другу при встрече, останавливались на улице поболтать. Когда Света купила машину — скромный глазастый «Матиз» — Гелька искренне радовалась за приятельницу. А теперь, получается, оба погибли: и Светка, и маленький серебристый автомобильчик.
Геля никак не могла поверить в случившееся. «А как же Колька?» — ахнула она про себя. Коля, бедный ребенок! Не задумываясь, она помчалась в Светкину квартиру.
Дверь была открыта, изнутри слышались взволнованные голоса. Какая-то женщина захлебывалась рыданиями. Гелька постучалась, но никто ее не услышал. Она тихо вошла в прихожую и нерешительно остановилась.
Немногочисленные Светкины родственники — сестры с мужьями да престарелая тетка — обсуждали скорбные дела: где хоронить, отпевать и поминать, какой гроб заказывать, откуда взять транспорт… Денег, разумеется, не хватало: люди они были небогатые, к тому же никто не ожидал, что предстоят такие расходы. Все Светкины сбережения ушли на покупку машины.
Маленький Колька сидел тут же, сжавшись в комочек, и смотрел по сторонам круглыми от испуга, заплаканными глазами. Геля быстро оценила обстановку, прошла в комнату и предложила свою помощь. Родственники поначалу смутились и принялись отказываться: как возьмешь у чужого человека? Но в итоге, конечно, с благодарностью согласились.
Кольку Геля на время забрала к себе, и он прожил у Ковалевых до девятого дня. После мальчика стала воспитывать младшая Светкина сестра Зоя, у которой были муж и дочка. Квартиру, где раньше жили Света с сыном, они стали сдавать.
Эту историю Кира узнала, когда как-то вечером пришла к подруге.
— И ты что, всю премию свою потратила?!
— Тихо ты! — шикнула Геля, оглянувшись на дверь. Коля и Борька играли в соседней комнате, и, судя по звукам, вот-вот могли оставить Ковалевых без мебели. — Серега про премию не знает! Я ему ничего не рассказывала! И тебе бы не сказала, просто уж если успела растрепать, что ее дают, то… Я решила: легко пришло, пусть легко и уходит!
В этом была вся Гелька. Не раздумывая, отдала свои деньги, а сама еще три месяца мучилась, бегала из одной больницы в другую.
Кое-как промаявшись рабочий день (стрелки часов, разумеется, подолгу застревали на каждой минуте), Кира поехала к Ковалевым. Те жили далековато от центра, в спальном районе. Но теперь в городе появилось метро, и добраться не составило большого труда. Через сорок минут, прикупив кое-чего в местном магазинчике, Кира звонила в домофон.
Пешком поднялась на четвертый этаж: побаивалась ездить в лифте одна, после того как однажды застряла и просидела почти три часа. Гелька, разумеется, караулила возле двери.
— Ползешь? — она звонко чмокнула подругу в щеку. Через плечо было перекинуто полотенце ядовито-салатового цвета.
На Гелькиной кухне все примерно такого оттенка, от плитки до гарнитура, даже глазам больно. Исключение сделано только для бежевого кухонного уголка и белого холодильника. Попадая на кухню к Ковалевым, неподготовленные люди поначалу теряли дар речи от оглушающей яркости, жмурились, как коты на солнцепеке, но постепенно смирялись, привыкали, а некоторым начинало нравиться.
— Как отработала? — У самой Гельки сегодня был выходной.
— Нормально, — махнула рукой Кира, заходя в квартиру.
У Ковалевых было тесновато, но все равно здорово. В двухкомнатных хоромах, кроме Гельки, Сереги и Борьки, проживали еще два кота — Мишка и Филя, семейная пара хомяков и черепаха Люся. В большом прямоугольном аквариуме, вяло помахивая ажурными
