— Как же сильно мы сбавили ход, — заметил Мартин.
— Ту же самую ремарку я произнес и при капитане, — ответил Стивен, — но он попросил меня не волноваться — мы всего лишь с подветренной стороны острова. Через час или около того снова понесемся вперед так же радостно, как и раньше.
К тому времени, когда гичка, баркас и четырехвесельный ял оказались на буксире за кормой, «Сюрприз» обогнул мыс Мадругада. Здесь им повстречался идущий курсом фордевинд ярко раскрашенный местный тунцелов.
— Обстенить фор-марсель, — скомандовал Джек, и «Сюрприз» заметно сбавил ход. Тунцелов сменил курс в ответ на столь очевидное приглашение. — Позовите доктора.
Когда он пришел, Джек спросил:
— Уверен, что ты можешь говорить по-португальски.
— Умеренно владею этим языком, — отозвался Стивен.
— Тогда пожалуйста купи у них рыбы, если есть, и потом узнай насчет того, какие ветры были на неделе. Если сочтешь нужным, поинтересуйся насчет «Спартана». Но по-настоящему важен ветер, особенно во вторник. Дул ли он с зюйда, и какой силы?
Лодка подошла к борту, подняли корзины с рыбой, серебристыми бонито фута в три длиной каждый, а вниз спустили монеты, пересчитанные громко и отчетливо, чтобы не ошибиться. Затем последовала бессвязная беседа Мэтьюрина с лодкой, во время которой Вест и Дэвидж спустили на воду шлюпку и оба катера.
Джек спустился в каюту, и там Стивен сообщил ему плохие новости: во вторник дул сильный ветер с зюйда, а дядя рыбака видел, как вчера на вест прошел барк, курсом будто бы из Кадиса к Фаялу. Правда, старый джентльмен не назвал и не описал судно — лишь сообщил, что оно шло под испанским флагом.
— Ну что ж, — ответил Джек, — попытка с самого начала почти безнадежная. Но все же давай-ка выпьем пива, дабы отпраздновать рыбу. Нет ничего лучше, чем жареный на огне кусок бонито. Киллик, Киллик, сюда! Дай нам две кружки пива и галет, чтобы легче шло.
В такое время дня прохладное пиво было весьма приятным. Когда они пили, Джек заметил:
— Будь я суеверным, я бы сказал, что сам навлек неудачу, так громко и от души ликуя по поводу вчерашнего плавания, о столь точном и быстром выходе к суше.
— Не слышал я, чтобы ты ликовал.
— Ты не слышал, а судьба услышала. Поверь, Стивен, здесь нечто большее, чем в старушечьих сказках или в примете не ходить под лестницей [20]. Мне кажется, что судьбу, или Фортуну, или какое слово ты сочтешь подходящим, нужно уважать. Нельзя хвалиться и загадывать, но нельзя и отчаиваться. Это дурной тон. Можешь исподтишка смеяться, но я поменяю парусное оснащение и буду крейсировать между Сан-Мигелом и Санта-Марией до конца дня. Завтра, сделав все возможное, мы отправимся домой. Если хочешь, пройдем мимо островов Формигаш и высадим тебя там на полприлива.
«Сюрприз» — теперь барк с бледно-голубыми бортами — медленно лавировал против ветра между островами. Посредине первой полувахты он занял позицию, которую капитан счел идеальной, но «Спартана» не обнаружил.
Никто уже и не ждал его. Часть матросов хотя бы немного понимала португальский, совместно они пришли к верному выводу. Так что много можно сказать об их уважении к Джеку Обри, поскольку смену парусного оснащения фрегата провели аккуратно и быстро, без расхлябанности и ворчания обходились и сейчас, при постоянных маневрах то к берегу, то от него. Утомительная серия поворотов, более медленная и гораздо более длинная, все-таки очень сильно напоминала хождение капитана по квартердеку — как он вышагивал милю за милю от кормового поручня до одного из рым-болтов сразу за шкафутом. Этот рым-болт его пятка давно уже отполировала до серебряного блеска.
Вечером не били общий сбор, и в таких случаях всю вторую полувахту команда обычно посвящала музыке и пляскам на полубаке. Но сегодня, сидя под теплым вечерним небом, матросы вместо этого тихо переговаривались между собой.
Солнце село, оставив за собой розовый свет. Спустили койки, сменилась вахта, и корабль охватила рутина ночного плавания — медленного крейсирования то на норд, то на зюйд под зарифленными марселями и шлюпками на буксире. По своим неписанным правилам Джеку Обри следовало бы приказать поднять их на борт. Но весь сегодняшний труд по переделке фрегата завтра придется проделывать заново для плавания домой. Уставшим и павшим духом матросам придется дважды делать одну и ту же тяжелую бессмысленную работу, поэтому Джек оставил все как есть.
За столом в кормовой каюте он начал новый лист в своем серийном письме Софии — в некотором роде дневник, который она разделит с мужем.
«И вот мы, дражайшая Софи, к югу от Сан-Мигела в море, теплом как молоко. Как же я надеюсь, что погода у тебя хотя бы вполовину такая теплая. Если так, то желтые розы у южной стены должны славно цвести.
Надеюсь увидеть их цветение через неделю или около того, поскольку завтра мы поворачиваем назад. Плавание оказалось не столь удачным, как я надеялся, но, как я уже тебе рассказал, один довольно неплохой маленький приз — «Мерлин» — мы захватили, и новые матросы приспосабливаются замечательно хорошо.
Стивен утверждает, что никогда не встречал более здорового экипажа — в списке больных никого, кроме бедняги Падина с его распухшим лицом. Все это он приписывает тому, что есть им почти нечего, а из питья — только слабое пиво. Сейчас он с мистером Мартином в шлюпке за кормой, удит светящихся насекомых маленьким сачком и ситом, и должен признаться...»
На этом месте его письмо оборвалось — Джек услышал столь похожий на орудийную стрельбу звук, что отложил перо. Через мгновение звук повторился, и Обри выбежал на палубу. Дэвидж и Вест уже согнулись с подзорными трубами над поручнем левого борта.
— Прямо на траверзе, сэр, — доложил Вест. — Вот опять.
На темном фоне восточной стороны небосклона Джек отчетливо разглядел вспышки выстрелов,
