Кулоянин заворчал:
— Да што на них угомона нет! Спать не дают! Убай ты їх, молодка!
В это время молодка, что-то мурлыкавшая своему ребенку, запела нежней и более четко, или это так казалось, оттого что наступила тишина.
Баю-баюшки баю, Да уж Колюшку лю-лю, Ходит сон по окон, Бродит дрёма Возле дома. Как у Коли колубель Во высоком терему, Во высоком терему, Да на тонком очепу. Кольца-пробойца Серебреные, Положочек золотой камки. В изголовьях куны, А в ногах соболи, Соболи убают, Куны усыпят.Так день четвертый, посвященный матери, закончился материнской песней.
День пятый. Сказки о труде
Он засиял чистым небом, ясным солнцем, зазвенел щебетом птиц и радостной вестью, принесенной посетителями из волости: пароход пришел в Карпову Гору, поджидает посадки какой-то экспедиции и сегодня обязательно до заката придет сюда. Московка всякими разговорами задержалась в кулуарах и, когда пришла на свое обычное место, заседание было в полном ходу, а Помор был выразителем общественного смущения.
— Ну, и загонула ты нам, Московка, загодку! Каки таки сказки нашчот труда? Век трудимся, а век не слыхали. Не живут! Не быват!
— Как не быват? Может волшебны: кто-ле помогает или мешает, кто-ле работает, а другой смиется, кто-ле с умом, а новой без ума.
Скоморох ввернул:
Фалилей, Фалилей, Навалил в поле елей, Пришол к жонки спрашивать, Куда елки снашивать? Ты, дурак, не спрашивай, Навалил, дак снашивай!Московка улыбнулась и продолжала.
— Наконец, просто расскажите Олександр Ондреїч, про свой труд. Да у вас должно быть множество приключений на море…
Дед, внимательно слушавший, сказал деловито и основательно:
— Ведь какие бывальшьчыны бывали, — никакая типография не сочинит теперь. Уж не знать, кака товда типография сочиняла!
Московка готова была поцеловать деда от восхищенья.
— Вот, вот! Ну, Олександр Ондреїч, начинайте, с вас и пойдет, потом Махонька про женский труд, про хозяйство, либо пряжу…
Помор ответил:
— Нет, я сказку таки надумал. Думаю, што очень подходячая…
— К моменту!
Это опять ввернул Скоморох, с торжествующим видом оглядывая всех.
Помор откашлялся и начал.
41. Гордая царевна
Я вам про государя одново расскажу. У нево в молодых годах супруга умерла и сына оставила лет двух. Можно бы и жениться ему, да он не мечтал.
И дорос сын Ваня до семнадцати годов. Тут опять министры к императору подступили: ваше императорское величество, вам бы женитьса.
— Я не прочь.
И стали присылать ему партреты разных там и княжеских, и королевских, и царских дочерей. И были все эти партреты заключены в громадну рамку и задернуты занавесом зеленово атласа.
Однажды император уехал на охоту, а прынц Ваня ходит по дворцу и зашел в императорску спальну.
— Ах, у папаши спальна роскошно убрана!
И лег на кровать. И видит зеленово атласа занавеса. Он ей оддернул. В большом формате громаднейша рамка и там партреты. И одна красавица очень ему полюбилась.
Коhда император вернулса с охоты, сын говорит ему:
— Папаша, я женитьса хочу.
— Што ты, Ваня, не молод ли, ведь у тебя и усов не видать?
— Нет, папаша, я решил.
— Ну, а естли решил, может и невесту выбрал?
— Да, папаша, я выбрал.
— Хто же?
— А вот.
И показывает партрет.
— Ах, вот што ты у меня подсмотрел. Я ведь и сам на ней думал женитьса. Ну, я уж сыну уважаю.
Ну, вот, и пишут письмо свадебно. В те времена телеграмм не было, почта из одной державы в другую, не знаю сколько, может тридцать дëн ходила, — так курьера посылали. Ну и на сей раз послали одново господина, не из простых, а высокопоставленново полковника. Император сказал ему:
— Ты обрати внимание, как тебя принимать станут, почтение все помни, ты нам передай.
Полковник отправилса. Император иностранной державы принел ево великолепно; угошшенье предлагает. Полковник отвечает:
— Я должен исполнить порученье, а потом уж угошшение. Мой император хочет своево сына женить на вашей дочери.
— Ах, я очень доволен, очень рад, я вашево императора уважаю, но извините, без согласия дочери не могу, должен ее спросить.
— Да, уж это, пожалуйста.
Император позвал дочь.
— Вот, говорит, соседний государь просит тебя за своего сына: согласна ты или нет?
— Я слыхала, што эта держава боhата и войсками сильна, но извините, я должна раньше видеть хоть партрет.
— А у полковника был с собой партрет прынца в красках. И надо то заметить, красивой был прынц, но бледной, малокровой.
Она посмотрела.
— Ах, говорит, какой бледной, как белая береза!
Бросила и наплевала на партрет. Полковник поднял партрет; што было у нево краски в крови, вся в лицо выскочила. И уехал.
После ево уезда император дочери говорит:
— Што ты наделала, ведь теперь война будет!
— А не хочу за белу печальну березу итти. Тпфу!
Она, знашь, девки ветрены.
Полковник отрапартовал все своему императору: партрет на пол бросила, плюнула, «не хочу, говорит, за белу печальну березу итти».
Старой государь разгоречилса.
— Воевать! Собирать войска!
А прынц говорит:
— Папаша, стоїт-ли людей губить, кровь проливать из-за плевка каково-то?
— Да она ведь на тебя плюнула!
— Да што, не в мою харю плюнула, а на мой партрет. Я ей без войны возьму. Дайте мне два мильёна.
Ну што императору для своево сына два мильёна? Он, разумеется, дал. Прынц призвал корабельнево мастера.
— Эти мне корабли не годятса, надо мне новой системы.
И огнестрельная оружия была тоhда плохая. Так новую потребовал. Корабельный мастер построїл корабли новой системы, и прынц нагрузил їх товаром. И каким товаром?! Все боле для дам да для девиц: фруктами и кустюмами новой формы. Все генералы поехали капитанами. Вот подъежжают они к иностранной державы, он їм заявляет:
— От высшаво до нижнево чина все под коммерческим флагом.
— Слушаем, ваше императорско высочество.
— Меня по титулу не называть. Я купец Михайлов.
— Слушаем, ваше степенсво!
Ну, вот. Приехали в столичной там город. Ваня зафрахтовал несколько лавок и стал торговать. Молоды иностранны купцы наехали, торгуют прекрасныма матерьями, — уж и Дворцовы запохаживали горнишныя, потом и фрелины. Молодой хозеїн, два подручных (уже он видит по їх значкам, што фрелины) расшаркались, материї выложили прекрасныя, а дешево, ужасно дешево! Фрелины рассказали старшой фрелины и старшая фрелина поехала; вернулась довольна и докладыват императорской дочери.
— Молоды иностранны купцы наехали, торгуют заграничныма матерьями, а дешево, ужасно дешево!
— Што же, может товар краденой?
— Не знаю, краденой или ворованной, а только дешево!
На завтра императорска дочь поехала. И корета подъехала акурат к той магазины, где прынц.
Ваня
