– Вера тут ни при чем. Все мои грехи отпустили – так сказал епископ Константин, – резко бросила Феодосия. – И ты сам признал, что тебя это не касается.
– Кто дал вам отпущение, Церковь или Господь? – продолжала настаивать Анна, не желая уходить.
Феодосия закрыла глаза.
– Не убеждена, что верю в Бога, воскрешение и вечную жизнь, о которой говорит христианское учение. Конечно, я не могу представить, что время когда-нибудь закончится, да и никто не может. Оно будет продолжаться, а что еще ему остается? Оно похоже на бескрайнюю, бесцельно простирающуюся пустыню, которая переходит в темноту.
– Вы не верите в рай, – заключила Анна, – но то, что вы описали, несомненно, является адом. Или чем-нибудь пострашнее.
– Разве может быть что-то страшнее ада? – спросила Феодосия с сарказмом.
– Самое страшное случается тогда, когда ты находишься наверху блаженства и держишь счастье в своих руках, а потом позволяешь ему ускользнуть, зная, что имел его и потерял навсегда, – ответила Анна.
– И так может поступить с человеком Бог, которому ты поклоняешься? – парировала Феодосия. – Это чудовищно.
– Бог так не поступает, – без промедления ответила Анна.
– Ты утверждаешь, будто я сама виновата в том, что со мной произошло? – спросила Феодосия хриплым от боли голосом.
Анна уже открыла рот, собираясь возразить, но поняла, что это было бы нечестно.
– Не знаю, – сказала она, – испытывали ли вы когда-нибудь блаженство или, по крайней мере, верили, что будете счастливы в скором будущем.
Феодосия уставилась на нее. Ее лицо выражало одновременно гнев, растерянность и горечь.
На мгновение Анна почувствовала к этой женщине такую острую жалость, что у нее перехватило дыхание.
– Но есть возможность все вернуть, – порывисто произнесла она и вдруг осознала, что совершила ошибку.
– Вернуть что? – с искренним удивлением спросила Феодосия.
Казалось, она сделала шаг и обнаружила, что земля у нее под ногами внезапно исчезла.
Наступила очередь Анны отвернуться. Она в одиночестве проследовала к двери и вышла на улицу. Потом медленно побрела по булыжной мостовой.
Наказание служит средством для поддержания порядка в обществе. Феодосия сама вынесла себе приговор и привела его в исполнение, что было гораздо страшнее кары Господней, ведь это наказание стало для нее губительным. А Божье наказание призвано исцелять души грешников, освобождая их и направляя на праведный путь. Не признав грех Феодосии, Константин навредил ей своей ложью. Она сама себе навредила, потому что все понимала.
Анна повернула за угол, ощутив холод – ей в лицо ударил ледяной ветер.
Она не могла оставить все как есть, поэтому пошла к Константину. Он принимал просителей.
– Чем могу быть полезен, Анастасий? – сдержанно спросил он.
Они находились в комнате, окрашенной в бледно-желтые тона. Ее окна выходили во внутренний двор.
Деликатничать не было смысла.
– Я только что посетил Феодосию. Она перестала находить в вере силу и утешение.
– Чепуха, – резко ответил Константин. – Она каждое воскресенье посещает церковную службу.
– Я не сказал, что она отдалилась от Церкви, – сдержанно ответила Анна. – Я имел в виду, что у нее внутри больше нет надежды, которая заставляет нас жить дальше тогда, когда мы видим перед собой лишь тупик, но все равно чувствуем, что Господь нас любит… даже в кромешной мгле.
Она заметила в глазах Константина проблеск удивления, как будто он внезапно понял то, о чем раньше только догадывался.
Анна продолжала выплескивать из себя все, что накопилось в ее душе.
– Феодосия больше не верит в Бога, потому что Он не заметил ее проступка и не заставил ее исправиться. Она решила, что ни она, ни ее грех не имеют для Него никакого значения. Если бы ей предложили раскаяться либо пожертвовать чем-то очень важным, возможно, она бы снова поверила в Бога.
Константин бросил на Анну взгляд, в котором были удивление и враждебность.
– Что у тебя на уме? – холодно спросил он.
– Может, ей на время, где-то на пару лет, стоит расстаться с Леонидом? Именно столько она была рядом с ним, пока умирала Иоанна, и это было неправильно. Феодосия смогла бы посвятить себя заботам о больных людях. А потом, полностью очистившись и осознав, за что расплатилась, она вернулась бы к прежней жизни. Вот тогда Феодосия смогла бы почувствовать себя прощенной.
Константин удивленно поднял брови.
– Ты утверждаешь, что она не приняла прощение от Господа? – недоверчиво спросил он.
– От Церкви, а не от Господа. Пожалуйста… по крайней мере, дайте Феодосии шанс вновь обрести веру! – взмолилась Анна. – Без веры мы ничто. Повсюду сгущаются тени, к нашим границам приближаются вражеские армии, а внутри нас остается только себялюбие, страх и сомнения. Если в нас погаснет последняя искра веры в то, что Господь – это абсолютная правота и добро, чистая любовь, которая проникает в наши сердца и души, то на что мы все можем надеяться?
Константин моргнул и пристально посмотрел на Анну.
– Я зайду к Феодосии, – уступил он. – Но она не согласится.
Глава 81
Когда Константин давал Феодосии отпущение грехов, он был уверен, что помогает ей встать на путь спасения и она безмерно ему благодарна.
Сейчас же он терзался мучительными сомнениями. Возможно, Анастасий был прав. Константин вспомнил время, когда Феодосия испытывала глубокое отчаяние и унижение после того, как ее бросил муж. Она была благодарна Константину за поддержку, помощь и неустанные уверения в том, что Господь ее хранит и благословляет.
В последнее время она была с ним обходительна и вежлива, но епископ заметил пустоту в ее глазах.
Войдя в комнату, в которой находилась Феодосия, епископ ощутил, как его живот сжало от нехорошего предчувствия.
– Епископ Константин, как поживаете? – вежливо поинтересовалась она, выйдя, чтобы его поприветствовать.
В расшитой изумрудными нитями тунике, украшенной золотом далматике, с золотыми украшениями в волосах Феодосия выглядела великолепно. На фоне этих богатых красок цвет ее лица странным образом казался тусклым.
– Довольно хорошо, – ответил епископ, – учитывая, в какое тревожное время мы живем.
– Да, это правда, – согласилась Феодосия, отвернувшись в сторону, как будто пыталась рассмотреть опасность, таившуюся за красиво расписанными стенами этой комнаты.
– Могу ли я предложить вам легкие закуски? Как насчет миндаля или фиников?
Константин подумал, что это облегчит выполнение его задачи: со стороны Феодосии будет просто невежливо выпроводить гостя, пока тот ест.
– За последний месяц или даже два у меня не было времени, чтобы с тобой поговорить. Ты выглядишь обеспокоенной. Может, я могу чем-нибудь помочь?
– Уверяю, со мной все в порядке, – сказала женщина.
Перед визитом к ней епископ долго размышлял над тем, что должен проявить такт и деликатность, когда затронет тему покаяния.
– Последнее время ты не приходишь на исповедь, Феодосия. Ты хорошая, благочестивая женщина, всегда была такой, по крайней мере, насколько мне известно. Но все мы порой терпим неудачи, ошибаемся, утрачиваем доверие к Богу и Церкви. Ты знаешь, это – грех… один из тех,
