Допрос «языка» подходил к концу. И пленный, и все бойцы группы знали, что в живых «языка» не оставят. Понимая это, солдат охраны вдруг ударил головой в лицо сержанта Постника и бросился убегать.
– Аларм! (Тревога!) Аларм! – успел выкрикнуть он.
Лейтенант Мальцев двумя прыжками догнал солдата и ударил ножом в спину. Оттащив тело в кусты, торопливо, почти бегом, уходили прочь. Сержант Андрей Постник шёл с трудом, у него был сломан нос, непрерывно сочилась кровь. Это затрудняло быстрый отход. Тем более группа вышла к внешнему кольцу охраны, где многие участки были заминированы.
Мальцев и Чепыгин шли впереди, стараясь держаться тропы, протоптанной патрулями. Половинка луны освещала путь, но вряд ли тусклый свет поможет разглядеть мину.
В этот момент позади взвилась одна, другая сигнальная ракета, и сразу завыли сирены.
Ракеты, видимо, запустили сгоряча, обнаружив тела охранников – на авиабазе придерживался строгий режим светомаскировки. Но действия по обнаружению и преследованию разведчиков были отработаны чётко.
Перегораживая пути отхода, по дороге, которую предстояло пересечь, двигались несколько мотоциклов и грузовик. Синий свет фар мелькал то в одном, то в другом месте. Такие фары не давали много света, но, попав под их лучи, сразу высвечивались оружие, лица людей.
За спиной, пока ещё в отдалении, двигалась цепь преследователей, звучали команды, хрустели под сапогами сухие ветки. Группа ускорила шаг. О минах уже не думали – главное, пересечь дорогу, вырваться из тисков окружения.
Возле просёлка залегли. Дождались, когда пройдут два мотоцикла, а затем по команде Авдеева бросились рывком вперёд. Кажется, группу не заметили. Одно препятствие преодолели, но шаг не сбавляли.
– Товарищ старший лейтенант, – тихо проговорил Андрей Постник. – Давайте я впереди пойду. Я ведь сапёр.
– Сейчас от тебя толку не будет, – отмахнулся особист Авдеев. – Не вовремя ты фрицу под удар подставился. Главное, от группы не отставай.
– Нет, не отстану.
– Чепыгин Петро, смени лейтенанта Мальцева. И ускорь шаг.
– Есть, – отозвался сержант Чепыгин.
Наверное, есть на свете судьба. Николай Мальцев вёл группу километра четыре. И минные ловушки по пути попадались, и, столкнувшись с патрулём, лейтенант сработал умело и быстро. Благодаря ему взяли «языка» и получили более полную информацию о немецкой авиабазе. Сейчас он заметно устал, сказывалось недавнее ранение.
Мальцева заменил опытный сержант Чепыгин. Начинало медленно светать. Кто-то с облегчением вздохнул – подходила к концу напряжённая ночь.
– Лихо ты разогнался, Петро, – проговорил идущий следом лейтенант. – Ребята за тобой не успевают.
– Пусть подтягиваются. Погоня, кажись, отстала, но темп пока рано сбавлять.
Это были последние слова двадцатисемилетнего пограничника Петра Архиповича Чепыгина. В утренней тишине взрыв ударил отчётливо и громко. Рослого сержанта подбросило и швырнуло всем телом на влажную от росы хвою.
Николай Мальцев увидел оторванную по край сапога ногу. Из обрубка струйками выталкивало кровь. Лейтенант шагнул вперёд. Старый товарищ, кажется, звал его на помощь. Мальцева, как клещами, схватил за руку Авдеев. Что-то сказал, но Николай его не расслышал, уши забило тягучим звоном.
Сапёр Андрей Постник, опустившись на колени, осторожно ощупывал ножом землю. Разгрёб песок, хвою и воткнул рядом с найденной миной обломок ветки. Продвинулся метра на полтора, но следующую мину трогать не стал – это была массивная «прыгающая» мина с чутким взрывателем. Скорее всего установленная на неизвлекаемость.
– Уходим, – дал команду Авдеев. – Эту минную ловушку стороной обойдём, немцы в достатке здесь мин понатыкали. Петру уже ничем не поможем, кончается он. Вон сколько крови вытекло. А нам задерживаться нельзя – фрицы на хвосте висят.
Теперь группу возглавил Василь Грицевич. Старший лейтенант на минуту задержался и, обмотав ствол трофейного «вальтера» пилоткой, выстрелил Чепыгину в грудь. Перехватив взгляд Павла Шестакова, который шёл последним, со злостью бросил:
– Чего рот разинул? Никому из нас в плен попадать нельзя. Понял? И молчи громче.
– Ясно, – кивнул семнадцатилетний разведчик.
Однако это была не последняя потеря в группе бойцов отряда «Застава», сумевших собрать засекреченную информацию о крупной авиабазе.
Взрыв услышали, и пятёрку разведчиков снова стали окружать, перекрывая выход из кольца. Пока спасал туман, но он скоро рассеется, и наступит яркое солнечное утро.
– Где находится отряд, и немцы, и полицаи примерно знают, – дав бойцам минутную передышку, коротко излагал дальнейшие действия Виктор Авдеев. – Значит, будем делать круг. Шагаем без остановок, времени у нас нет. Понадобится, оставим прикрытие, но сведения о немецкой авиабазе надо передать в отряд любой ценой.
Особист Авдеев терпеть не мог громкие фразы и невольно поморщился от слов «любой ценой», которые так любил повторять комиссар Зелинский.
Погоня догнала группу у мелкой илистой речушки. Из легкового вездехода «Штёвер» выскочили пятеро солдат во главе с унтер-офицером, а пулемётчик открыл огонь из «МГ-34», установленного на турели вездехода.
Группу спасло то, что они достигли леса, а солдаты полевой жандармерии, увязая в илистом дне, лишь выбирались на берег.
– Василь, придержите их вместе с Пашей Шестаковым хотя бы на полчаса. Затем догоняйте нас.
Было бы логичнее оставить вместе со снайпером Николая Мальцева, а не семнадцатилетнего мальчишку. Но лейтенант Мальцев был единственным человеком в группе, кому Авдеев мог поручить доставить сведения в отряд, если их плотно зажмут в кольцо. У Николая опыт и чутьё солдата, воевавшего два года и умеющего найти выход из самой сложной ситуации.
– Давай я останусь, – предложил Андрей Постник. – Жалко мальчишку губить. Да и опыта у меня побольше.
Старший лейтенант Авдеев редко менял решения, но что-то заставило его согласиться с Андреем Постником. Как бы то ни было, а сержант-сапёр владеет оружием умело.
– Оставайся, Андрей, – кивнул ему Авдеев.
Василь Грицевич, белорус из города Ковеля, потерявший в оккупации почти всех близких, уже занял позицию и предупредил Постника:
– Без команды не стрелять. Лежи молча.
В прицеле снайперской винтовки появлялся и снова исчезал невысокий коренастый унтер-офицер. Немец знал,
