– Так точно, товарищ старший сержант, – козырнул пограничник. – Прикончим гадов.
Василь Грицевич глянул на часы. Время подходило к трём часам ночи – самая темень. Но в небе вспыхивали осветительные ракеты, летели светящиеся пулемётные трассы.
– Ну, с богом, ребята! Пошли, – шагнул вперёд Илья Карпович Бажан.
Он бежал впереди, стреляя на ходу из подаренного Журавлёвым автомата. Пулемётчик в чердачном окне угодил в него со второй очереди. Грузный сорокашестилетний директор совхоза упал на колени и тяжело, с руганью поднялся:
– Вы кого убиваете, суки?
Дать следующую очередь пулемётчик не успел. Пуля снайпера Грицевича угодила ему в подлобье, на второго номера брызнуло что-то горячее и липкое. Он отшатнулся, а Илья Карпович Бажан успел сделать последние шаги и выпустить остаток диска.
Его достал очередью из «дегтярёва танкового» другой полицай. Но защитники укреплённого полицейского участка потеряли какое-то короткое время. Полицай, стрелявший из второго пулемёта, не мог взять точный прицел, так как у «ДТ» не было сошек.
Пулемёт в чердачном окне молчал. Молодой полицай смотрел на мёртвые тела и не решался шагнуть к опрокинутому, забрызганному кровью «дегтярёву пехотному».
– Чего телишься? – кричал снизу Борис Паскаев, меняя магазин автомата.
Очередь, выпущенная Сергеем Ларионовым, заставила его отшатнуться за простенок. Капитан Зелинский, миновав сорванную взрывом колючую проволоку, подбежал к дому, не чувствуя в горячке, что ранен в бок. Двое бойцов, не отстававших от него, стреляли из «ППШ» и тоже добежали до бревенчатой стены.
Огонь, который вели остальные бойцы, мешал полицаям высунуться, а Сергей Ларионов уже добивал второй диск, достав полицая-пулемётчика с «дегтярёвым танковым». Двое «оборонцев» отказались стрелять и кричали:
– Мы не полицаи! Не убивайте нас!
У них хватило решимости отказаться стрелять в наших бойцов, но они не осмелились выступить против полицаев, чем бы очень помогли бойцам отряда «Застава». Обоих перехлестнул очередью из «МП-40» разъярённый Борис Паскаев.
Взрыв гранаты перекосил обитую жестью массивную дверь. Бросить вторую гранату боец, прорвавшийся к полицейскому участку, не успел. Его застрелил в упор одуревший от страха «оборонец», боявшийся за свою семью.
Но исход боя уже решался не в пользу полицейского гарнизона. Противотанковая граната разнесла дверь, и в дом ворвались сразу несколько бойцов «Заставы» и двое партизан-«сталинцев».
Начальник полицейского участка Борис Паскаев, расстреляв все магазины к автомату, выхватил из кобуры «наган», но очередь из «ППШ» свалила его на пол. В плен никого не брали, почти весь полицейский гарнизон был уничтожен. Но и бойцы обоих отрядов понесли потери. Погибли пять человек, в том числе Илья Карпович Бажан.
В полицейском участке торопливо собрали оружие, боеприпасы, медикаменты и погрузили вместе с ранеными на захваченные повозки. Матвей Рябов на несколько минут заскочил домой, приказал жене забирать дочерей.
– Пойдёте со мной. Слишком многие меня тут видели, вас не пощадят.
По дороге в лагерь умер бывший разведчик отряда «Сталинцы» Аркадий Снитко. Повозки были перегружены, и сержант Василь Грицевич приказал:
– Похороните его в лесу. Лошади из сил выбились.
Торопливо вырыли неглубокую яму и закопали умершего. Остальных погибших и раненых довезли до лагеря. Все поняли сержанта. Василь Грицевич не хотел хоронить на братском кладбище трусливого, пронырливого человека, который лишь числился партизаном и два года бегал от войны.
В небольшой деревне Озерцы догорал полицейский участок. Жители торопливо собирались и уходили семьями в лес, захватив с собой домашнюю скотину.
Жалко оставлять подворья, их наверняка сожгут каратели. Оставаться, кроме родственников полицаев, никто не рискнул. На дворе лето, а Красная Армия, по слухам, наступает. Дождёмся своих в лесу. Выживем!
Глава 8
«Рельсовая война»
В середине июля Красная Армия перешла на Курской дуге в наступление. Пятого августа сорок третьего года были освобождены Орёл и Белгород. В этот день в Москве впервые за всю войну был устроен артиллерийский салют в честь наших войск.
Задуманная Гитлером грандиозная операция «Цитадель» провалилась, но немецкие войска продолжали отчаянно обороняться. Несмотря на мощный натиск, Красная Армия продвигалась вперёд довольно медленно. Многие немецкие части успели отойти на заранее подготовленные оборонительные рубежи и упорно за них цеплялись.
Укрытые в замаскированных капонирах «тигры» наносили неожиданные удары по нашим штурмовым танковым батальонам. Тяжёлые снаряды калибра 88 миллиметров проламывали броню «тридцатьчетвёрок» за полтора-два километра. Зачастую случалось так, что, прежде чем комбаты успевали рассредоточить и укрыть танки, в степи уже горела половина машин батальона.
Но и малоповоротливым 55-тонным «тиграм» редко удавалось уйти безнаказанными. Их выбивали наши тяжёлые самоходки СУ-122 и гаубичная артиллерия. «Тридцатьчетвёрки» обходили «тигры» с флангов и, пользуясь своей маневренностью, знанием местности, с риском для жизни приближались на триста-четыреста метров. С такого расстояния удавалось пробивать борта, защищённые бронёй 80 миллиметров, моторную часть, рвать меткими выстрелами гусеницы. Дорого обходились эти поединки, однако наступательный порыв наших войск было уже не остановить.
Одиннадцатого августа части 1-й танковой армии перешли железную дорогу Харьков – Полтава и рассекли крупную харьковскую группировку немцев, охватив её с трех сторон, создав угрозу полного уничтожения. В этот день немецкие танковые части, насчитывающие более шестисот машин, нанесли контрудар. Завязалось ожесточённое сражение, длившееся несколько дней. 16 августа немецкое контрнаступление было остановлено, но положение оставалось сложным.
Особый отряд НКВД «Застава» совместно с партизанскими отрядами «Сталинцы» и «Смерть фашизму» в основном проводили боевые операции на железной дороге. Повсеместно на оккупированной территории страны, особенно в Белоруссии и областях, примыкающих к зоне Курской битвы, шла масштабная диверсионная операция «Рельсовая война».
Ещё в конце июня Центральный комитет Коммунистической партии Белоруссии выдвинул план уничтожения рельсов на железных дорогах. Предполагалось одновременным массированным ударом подорвать более 200 тысяч рельсов. Каждой бригаде, отряду отводился определённый участок дороги.
Операция началась в ночь на 3 августа 1943 года. В первый же день было совершено сорок тысяч подрывов. К концу августа партизанские и диверсионные отряды НКВД вывели из строя сто семьдесят тысяч рельсов, что составило свыше тысячи километров железнодорожного пути.
Как пишется в шеститомнике «История Великой Отечественной войны», вышедшем в печать в начале 60-х годов, «Рельсовая война», которая продолжалась и в сентябре сорок
