Волчье Солнышко, видя, что от людей толку немного, попытался сам нащупать брод. И также безуспешно. Река не открывала своих тайн. Верные и преданные слуги тоже.
Всадники постояли у воды и виконт двинул свой отряд восвояси.
– Они домой? – с надеждой спросила Жанна.
Ей было уже даже не холодно. Сладкое оцепенение охватывало замерзающее тело, слипались дремотой глаза.
– Если бы, – с трудом поднялся рядом Жерар. – Они лишь поехали к ближнему известному господину броду. У нас форы часа четыре, не больше.
– Тогда давайте не мешкать. Купаться в такую пору и так вредно, а сидеть в кустах в мокром платье после этого еще вреднее, – вскочил рыжий. – Будем сушить вас у огня.
Жанне уже ничего не хотелось…
Жаккетта, даже не подозревая что они были на волосок от гибели, трудолюбиво занималась устройством лагеря.
Когда Жанна и мужчины дошли до нее, сушняк был уже собран, кони привязаны в сторонке, мокрое седло с искупавшейся лошадки снято, а Жаккетта расчищала место для кострища.
Рыжий достал кресало, сноровисто выбил искру. Загорелся трут и скоро костер весело трещал, сразу сделав место их короткой остановки уютным и родным.
У Жерара в притороченной седельной суме нашлась сухая смена белья, он переоделся, хорошенько выжал свои походные суконные куртку и штаны, и при большой нужде мог теперь опять пуститься в путь, даже не просушивая их у огня. Одним словом, Жерар снова был в порядке.
С Жанной было сложнее.
Платье, с которого отжали хорошую лужу воды, потеряло весь свой шик и сиротливо висело около костра на ветвях. От него шел парок.
«Накрылся бархат… – грустно думала Жанна, – все-таки для побегов это непрактично. Мягкое флорентийское сукно лучше. И выглядит вполне благородно…»
Слышали бы ее думы рыжий с оруженосцем, вот бы перекосились от удивления их лица!
Жанну пришлось одевать с мира по нитке. Она стояла в коротких для себя Жаккеттиной нижней рубашке и нижней же юбке. Рыжий отдал ей плащ. Больше свободной сухой одежды не было.
Жанна подставила для просушки распущенную копну золотых волос. Уже отогрелись руки и ноги, запылали румянцем щеки.
С другой стороны костра грелся Жерар и изо всех сил старался не смотреть на ее тонкие лодыжки.
Рыжий занимался седлом Жанны.
– Первый кусочек нашей авантюры прошел успешно… – подытожил он. – Если не считать того, что на хвосте у нас вошедший в раж виконт. Да, кстати, я торжественно возношу благодарность небесам и тем неотразимым женщинам, ради которых топчут тайные тропы и ищут скрытные броды.
– Это ты про нас? – уточнила Жаккетта, пропустившая все самое интересное.
– И про Вас, неотразимая госпожа Нарджис, тоже! Скажи, маленькая, ты не обидишься, если узнаешь, что обязана спасением лишь тому обстоятельству, что мужчины из замка тайком от хозяина бегают этим бродом к веселым девицам? Ведь Волчье Солнышко был от нас на волосок, мы в кустах чуть от страха не описались.
– Только порадуюсь, – трезво рассудила практичная Жаккетта. – Да пусть бегают себе на здоровье и дальше. Главное, что и нам пригодилось.
– Золотые слова! – рыжий пошел седлать лошадь Жанны.
ГЛАВА XVIII
Бегство продолжалось.
Теперь они ехали к городку Этрэвиль, который играл важную роль в крае.
От деревни он отличался наличием, по крайней мере, четырех важных вещей: крепостной стены, защищающей безопасность горожан, рынка, на котором происходил практически весь товарооборот округи, церкви святой Женевьевы, покровительницы лесов, и здания городского совета, где по совместительству в подвале была и городская тюрьма.
Ну и бордель в нем, конечно, был – источник возникновения тайного и прямого пути из Шатолу в Этрэвиль.
Вот по этому-то натоптанному пути сейчас они и мчались галопом.
– Это приятно, – заметил рыжий в одну из коротких остановок. – Елки-палки, только вдумайтесь, мы ведь едем с нерушимой гарантией, что этот путь самый короткий!
Жанна же, одобряя короткость пути, совсем не одобряла восторги рыжего. Червивенькие мысли зашевелились в ее голове: слишком уж уверенно Жерар ведет их самой короткой дорогой…
Но Жанна одернула сама себя и решила не путать Божий дар с яичницей.
Жаккетту же больше волновала погоня на хвосте. Обещанные Жераром четыре часа форы истекли. Как бы опять не услышать за спиной переливы собачьих теноров и басов.
Уже светало и это было очень кстати – с рассветом городские ворота раскроют и можно будет беспрепятственно попасть в городок.
Короткий путь, в конце концов, вывел их на обычную, наезженную дорогу.
По ней уже тянулись повозки с товарами, крестьяне спешили успеть занять хорошее место на рынке.
Теперь беглецов возглавил рыжий. Жерар переместился в арьергард отряда.
Рыжий ехал расчетливо, стараясь держаться подальше от повозок, чтобы не возбуждать излишнего любопытства странным видом Жанны.
Не доезжая городка, он свернул в дубовую рощу. На желудях этой рощи выкармливало свиней не одно поколение горожан. Там их ждал мусульманин из свиты рыжего.
– Привал! – объявил пират.
– Почему? – недовольно спросила Жанна, спешившаяся первой. – Ведь до города рукой подать. Так хочется поскорее до безопасного места добраться!..
– Так надо! – остался на удивление кратким рыжий.
Он о чем-то долго говорил по-арабски со слугой.
Жанна, Жерар и Жаккетта ждали.
Рыжий переговорил со своим человеком и принял от него тюк. Весело сказал:
– Организовать ваше бегство, дамы, выходит куда дороже, чем выкупить вас, даже если бы виконт заломил цену, которую платит за красивых женщин турецкий султан.
– И откуда Вы взялись на нашу голову, непостижимо благородный и удивительно богатый морской разбойник? – язвительно спросила замерзшая и проголодавшаяся Жанна.
«Госпожа, похоже, начала выздоравливать…» – заметила про себя Жаккетта.
Жанна продолжала:
– Просто необъятна щедрость Вашей души! Тратить собственные средства, спешить в дебри и болота, и там, рискуя жизнью, вытаскивать из беды двух попавшихся безумцу женщин. Ваше имя, случайно, не святой Иоанн Милостивый[14]? Почему Вы все это делаете?
– Я не откажусь выслушать хвалебную оду в свой адрес еще разок, в свободное время, – рыжий слушал ехидные вопросы Жанны и распаковывал тюк, вытаскивая из него одежду. – Одевайтесь. И ты, маленькая.
Жанне достался мужской костюм, хороший, но не новый. И что удивительно, точнехонько впору.
Жерар сменил свой плащ и шляпу на другие. Теперь узнать его с первого взгляда было труднее.
Жаккетта получила самое обычное, затрапезное платье, рубашку, фартук, чепчик и даже разочаровалась. Нет бы что-нибудь более загадочное! Так она и дома ходила, и в замке Монпеза, пока камеристкой не стала…Обидно как-то…
Они с госпожой зашли за дуб и принялись одеваться.
Рыжий говорил, обращаясь к шуршащей за деревом Жанне:
– Раз есть минутка обменятся любезностями, то скажу, что святой Жан Александрийский и вправду я. Собственная доброта поражает меня до глубины души и каждое утро я уговариваю себя: «Жан, старина, плюнь на добрые дела! Вдовы, старики, сироты и сбегающие из гаремов красавицы обойдутся без твоего
