— Глупость какая…
…Следующим местом в школе, где он успел побывать в этот день, стал компьютерный класс. Там как раз занимались одиннадцатиклассники. Они сидели перед мониторами, увлеченные происходящим на экранах. Судя по лицам учеников, происходящее доставляло им большое удовольствие; многие улыбались. Крюков наблюдал за ними сквозь стекло комнаты преподавателя.
— Хорошие какие лица у ребят, — заметил он стоявшему рядом учителю информатики Игнату Антоновичу Лапикову. — Да, я тут наводил справки… Вас считают талантливым программистом, а некоторые утверждают, что вы не последний хакер в этом городе.
— Это все в прошлом, — заверил Лапиков.
— Как скажете. Но странно, что вы, с вашей квалификацией, торчите здесь, в школе, за полставки.
— Есть причина. Вернее, была.
— И?
— И я вам ее не скажу.
— Вы ее очень любили?
Преподаватель скривился и ничего не ответил. Тогда Крюков сменил тему.
— Во что они играют с такими лицами? — спросил.
— «Спарта», — ответил Лапиков. И пояснил: — Симулятор нового поколения, бета-версия.
— Интересно. И какие правила?
— А нет никаких правил. Вообще. Нет никаких правил, понимаете?
— Нет, не понимаю. А Юров где?
— Он сюда играть не ходит. У него дома, кажется, и компьютера нет.
— А вы не боитесь, что они там… чем-то другим заняты? — поинтересовался Крюков. — Ведь вы здесь, а они — там…
— Я в любой момент могу посмотреть, что происходит на мониторе каждого, — заверил Лапиков.
— Так посмотрите.
— Я не хочу. Это как читать чужие письма.
— Я хочу, — заявил капитан.
Лапиков пожал плечами, набрал нужную команду. На мониторе возникла надпись «Учебное место № 1». На экране обнаженные юноша и девушка занимались сексом. Лапиков быстро переключился. На экране «Учебного места № 3» находился лазерный прицел. В центр прицела попадали люди — и падали с пробитыми головами. Лапиков переключился еще раз. На экране «Учебного места № 8» анимированная модель исполняла стриптиз у шеста. А на «Месте № 11» две фигуры с помощью свернутых в трубочку купюр вдыхали кокаин.
Крюков оторвался от экрана и посмотрел на класс за стеклом. Ира Шорина словно почувствовала его взгляд. Она тоже подняла глаза и увидела Крюкова, внимательно наблюдающего за ними. Быстро набрала на «клаве» какое-то сообщение, отправила Барковскому. Тот отреагировал немедленно, и на каждом экране возник текст с красным восклицательным знаком. Все тут же закончили игру. А через несколько секунд прозвенел звонок; одиннадцатиклассники дружно собрались и вышли из класса.
Глава 3
Стоя в кабинете Липатовой в Следственном комитете, Крюков ждал, когда та закончит разговор по телефону. Наконец она договорила, спросила его:
— Ты чего не садишься?
— В этом кабинете я могу сидеть только в одном кресле — вон в том, — заявил Крюков, указав на ее собственное кресло.
Липатова сразу ощерилась:
— Да пошел ты!
— Зачем звала, Анют? — спросил капитан.
Хозяйка кабинета смотрела, набычившись, и он поправился:
— Виноват. Госпожа советник юстиции третьего класса.
— Мне вчера ночью шеф позвонил, — сообщила Липатова.
— Невежливо.
— А ему, в свою очередь, другой дяденька позвонил, — продолжала Липатова. — Непростой такой дяденька. Тоже при погонах, но из смежной организации. Они с ним на охоту ездят.
— И что?
— Непонятно с чего, но тот дяденька очень интересовался самоубийством Истоминой.
Крюкову не хотелось обсуждать с ней эту информацию, безусловно, важную. Над ней надо было поразмыслить. Потому он произнес первое, что пришло в голову:
— Сколько мы с тобой не были вот так наедине, Ань?
— Отвали, — ответила Липатова. — С чего бы это вдруг «контора» заинтересовалась самоубийством учительницы в обычной школе? Можешь объяснить?
— Нет, — честно признался Крюков. — А ты?
И вручил ей бумажную розу, скрученную из взятого с ее стола листка. Липатова глянула на розу и воскликнула:
— Идиотина! Это же протокол!
— В моем кабинете протоколы бы так не валялись… — заметил он.
И, увидев, какое лицо стало у его бывшей коллеги, спросил:
— А как фамилия дядечки-охотника, не помнишь?
— Шорин, — ответила Липатова.
«Вот оно что!» — мысленно воскликнул Крюков. А вслух ничего не сказал.
…Утром в школьном гардеробе Суворова и Барковский вместе сдавали свои куртки в раздевалку. Суворова только что поругалась со своим бойфрендом Колей, а Барковский наблюдал за этой сценой. И теперь Кристине хотелось поделиться с ним своим возмущением.
— Если человек, который сто раз на дню говорит, что любит тебя, — начала она излагать свою позицию, — не понимает, чем тебя обижает, без толку объяснять. В чем я не права?
— Вы просто играете в разную игру, — объяснил Барковский. — Он играет по своим правилам, ты — по своим. Объясни ему правила игры, а потом требуй, чтобы он их соблюдал.
— Не хочу ничего объяснять! — заявила Кристина. — Он сам должен понять, что…
— Он не поймет. И пока ты не выложишь пошаговую инструкцию, как надо реагировать на твои закидоны, никто тебя не поймет.
— Ты же понимаешь! — сказала Суворова с уважением.
— Я… — Барковский усмехнулся. — Я — инопланетянин.
Подошла запыхавшаяся Шорина.
— Привет! — сказала. — Чуть не опоздала.
Барковский помог ей снять куртку; она нежно улыбнулась ему. Суворова с завистью наблюдала за этой сценой.
— Прямо не узнать тебя, Ирка, — заметила она. — Вот что с человеком любовь делает…
Барковский и Шорина направились к лестнице; мимо Суворовой прошла заплаканная Мелкова. Кристина взяла ее за руку, остановила.
— Что не здороваемся? — спросила она.
— Крис, отстань, ладно? — попросила Мелкова.
И тут Суворова заметила на запястье подруги свежий синяк. И уже другим, серьезным тоном сказала:
— Поговори с Барком. Я серьезно. Поговори.
Барковский и Шорина в это время поднимались на второй этаж.
— Как там мелкие? — спросил Барковский.
Очевидно, он уже был в курсе семейных забот Ирины, что-то объяснять ему не требовалось. Поэтому Шорина сразу изложила то, что ее волновало:
— Слушай, Миш. Я Севке на день
