— Мы всё, — сообщила Регина. — Пап, можно мы постреляем? Завтра отплываем, а сейчас самое удобное время. Я никак левую руку поставить не могу, практика нужна. Когда перекат делаю, второй и третий выстрел влево уводит.
— Валяйте. Вон в той сумке триста патронов. Женьке только оставьте.
— Ага! — радостно воскликнула дочь, чмокнула меня в щёку и, подхватив сумку с патронами, побежала на взгорок, где можно стрелять вволю, не опасаясь кого-нибудь подстрелить.
Маша последовала за сестричкой, она в роли инструктора выступала, опыта у неё было гораздо больше.
Женька подошёл чуть позже. Прихрамывая и поддерживая руку, мокрый с ног до головы он приблизился ко мне.
— Па, посмотри, я со скалы навернулся.
— Что-то серьёзное? — встревожился я и, убрав ноги, чтобы сын сел на шезлонг, быстро его осмотрел. — Царапины и ушибы. Вот на локте серьёзнее царапина, до крови ссадил.
Взяв рацию, я вызвал дочек, в последнее время я давал им уроки перевязки, вот им и живой манекен. Выстрелы стихли, и показались обе дочки: загребая песок сандалиями, они бежали к нам. И тут же засуетились вокруг брата с перевязочными материалами. А я, посмотрев на немудрёный улов, который сын бросил неподалёку вместе с удочкой, снова взглянул на Женьку и приметил, что у того кофр на поясе смят. Пистолет на месте, на ремешок защёлкнут был, поэтому он его и не потерял, а вот кофр смят.
— Ты ручной металлоискатель повредил?
— Да, — нехотя протянул тот. — Бок бы ободрал, если бы не он. Я уже смотрел, там корпус треснул, вода внутрь попала и экрану звиздец. Фигня, за полчаса починю, запчасти есть. Вечером займусь. Рация промокла, просушу и батарею сменю. Зато смотри, что я нашёл, пока из-под скалы выбирался.
Девочки, с любопытством сверкая глазами, продолжали обрабатывать раны, как я учил, а я взял с ладони медную бляху и задумчиво пробормотал:
— Бляха с португальской туфли. Характерная чеканка, не спутаешь. Вся в патине, неплохой сохран. Мы такие уже находили.
— Ага. Если бляха здесь, может, поискать и судно, с которого этот португалец?
— Тут попробуй угадай, факторов много, — вздохнул я, возвращая находку. — Вплоть до того, что во время шторма его за борт смыло и к берегу прибило. Хотя идея интересная, мы местный район тщательно не осматривали. Я всего шесть погружений сделал. Надо батискаф готовить. Вон там рифы, изучим глубину возле них.
— Пап, — тихо, странным голосом обратилась Регина, глядя мне за спину, а Маша медленно потянулась к рукоятке «глока» в кобуре.
Я их давно приучал стрелять на поражение и без раздумий, особенно во время опасности. Потом можно поинтересоваться и полюбопытствовать, чего опасности нужно, но это именно потом, после контрольного выстрела.
Резко обернувшись, я сам удивлённо замер. В пяти метрах от нас стоял моложавый мужчина. Одно можно было сказать точно: если посмотреть на нас с Женькой и на него, одно лицо, один тип. Даже такой же огненнорыжий, как и мы. Дочки-то брюнетки и были похожи на мам. Различия у того с нами были, но только в одежде и в возрасте, пожалуй. Одет он был странно, я бы сказал, не от мира сего: странного покроя, но явно добротные походные серые брюки, рубаха на выпуск зелёного цвета, плащ, накинутый на плечи, свисал за спиной и лёгкая шляпа с широкими полями под Боярского. На ногах кожаная, также добротно пошитая обувь, на боку висела не сказать, что большая котомка, тоже вроде кожаная. Где-нибудь в восемнадцатом веке он бы особо не привлёк внимание, а тут сразу. Одежда не по этой климатической зоне, вон я вообще в одних плавках, и ничего, комфортно себя чувствую. Оружия не было видно, ремень пуст, но я чувствовал: мужчина был опасен.
— Ты ещё кто? — удивлённо спросил я на русском, хотя у нас с детьми этот месяц был французского разговорного языка. Практиковались. Ни слова на других языках, только на французском.
Я вообще старался учить детей разным языкам. Регина знала пока три: русский, английский и французский, а Маша пять. К этим ещё немецкий и корейский. Последний грубый язык, надо сказать, но тут она сама выбрала. А Женька как дополнительные учил японский и арабский. Всем языкам учил я, кроме русского и английского, тут мама Регины старалась.
Ответили мне почти сразу, на том же языке, но со странным неуловимым акцентом, показывающим, что русский незнакомцу не родной, но он им владеет.
— Я твой отец и, похоже… ваш дед.
— Ага, — коротко и многозначительно кивнул я и стал хрустеть пальцами, разминая руки. — Как я мечтал об этом.
Женька сразу же стал наигрывать мелодию из фильма «Челюсти». Умеет он это делать, тоже от меня получил врождённый музыкальный слух и голос. А Машка, также этим природой не обиженная, своим нежным голоском пропела:
— Сейчас прольётся чья-то кровь, сейчас-сейчас, сейча-а-ас.
— Умницы, — сказал я детишкам, уловившим нужный момент.
Я серьёзно собирался отметелить этого странного незнакомца, который нагло заявил, несмотря на нашу явную схожесть, что он мне отец. Да если даже отец, ещё больше отпинаю, за детдом, за то, что сиротой бросил, да за всё, в общем. За то, что мяч круглый, а не квадратный.
— Стой! — рявкнул тот, показывая обе открытые ладони. — Не стоит сразу переходить к конфликту. Я могу всё объяснить.
— Солнце палит, — глянув на небо и подумав, сказал я. — Идём под навес. Дети, подготовьте всё. Отпинать нашего гостя и потом можно.
Пока мы шли к навесу, поглядывая друг на друга, дети успели расставить стулья и даже подали кое-что вроде лёгких закусок на пластиковых одноразовых тарелках. Когда мы устроились, рыжий сразу стал рассказывать. Он маг, более того, серьёзный маг по специализации пространственной магии, то есть способен перемещаться, телепортировать. Ну и по мирам ходить. Все маги, у кого рыжий
