– Моей группой ночью был взят связник немцев, ожидающий высадки парашютистов. Она прошла удачно, парашютисты приземлились, и в бою с нами частью были перебиты, частью захвачены. В кузове захваченной нами машины находится тело сержанта, участкового. Его связник как свидетеля убрал. Вот тут мой рапорт на имя товарища Берии, тот лично курирует эту операцию, его вместе со связником и листами допроса немедленно доставить в наш наркомат. Тело вашего коллеги из машины выгрузить. Парашюты немецких диверсантов забрать. Мне нужен водитель, хорошо знающий город, и пять-шесть милиционеров для оцепления. Нужно взять штурмом два дома с немецкими диверсантами и их пособниками. Пока мы будем использовать машину связника, наша в ночном бою пострадала, но потом ваш водитель пригонит её сюда, всё же вещественное доказательство. Ещё немедленно отправьте группу в наркомат лёгкой промышленности для ареста подручного связника немцев. Его данные в моём рапорте сверху.
– Понял, товарищ младший лейтенант госбезопасности, – внимательно выслушав меня, кивнул дежурный, снимая трубку телефона. – Сейчас всё будет.
Закрутилось всё действительно на удивление быстро. Начальника отделения милиции на месте не было, находился у руководства на совещании, но его зам присутствовал, вот он и вышел на улицу, где я наблюдал, как тело сержанта трое милиционеров спускают на расстеленную на брусчатке шинель. Оружие, ремень и документы Бабочкин сотрудникам милиции уже передал, как и свёрток с вещами связника, включая орудие убийства, и теперь, присев, показывал невысокому живчику с треугольниками старшего сержанта, где у связника был тайник с парашютами, и тот его вскрывал. Ещё один сотрудник вёл всему этому опись, оформляя приём всего, что мы привезли. То есть сотрудники милиции не тормозили, и делалось всё действительно быстро. Я попросил поторопиться, вот те и не медлили. Самого связника уже не было, его первым делом под конвоем увели в здание. Тот лишь глазами рыскал, полными ненависти, за что схлопотал от одного из милиционеров в бок. Не понравился тому его взгляд. Этому же милиционеру досталось от дежурного, что выходил на улицу. Так вот, зам начальника отделения тоже оказался в звании старлея, он представился и уточнил, чем может помочь. Покивал, когда я повторил то, что уже говорил дежурному, и решил, что будет командовать выдаваемой помощью, на что я не возражал. Когда наконец кузов был освобождён, я даже бочку бензина приказал снять, после этого велел старлею построить людей. Мои остались у заднего борта грузовика, им что-либо объяснять не требовалось, я уже расписал действия каждого, и те только наблюдали. В строю оказалось семь милиционеров, включая водителя, и сам зам. Тот доложился о том, что построение закончено и, осмотрев строй молодых и нет милиционеров, я сказал негромко, но с силой в голосе:
– Товарищи милиционеры, задание, которое ляжет на вас, ответственное и вполне опасное. Ваша задача – прикрывать подступы к тем домам, где находятся немецкие диверсанты и их подсобники. Задачи брать их живыми никому не ставится, задача – захватить или уничтожить. Эта группа отправлена немецким командованием, чтобы убить товарища Сталина, поэтому быть внимательными ко всему. Предатель из руководства сообщил, когда товарищ Сталин поедет и по какой дороге, там должна быть устроена засада с минированием дорожного полотна. В наших силах не допустить этого. Непосредственных исполнителей, минёров, мы уже ликвидировали, осталась прочая группа. Поэтому если есть возможность взять диверсанта или пособника живыми, можно брать. Нет такой возможности – огонь на поражение. Никто винить вас в их гибели не будет. Операция разбита на два этапа. Захват старшего и его радиста. Непосредственно захватом заниматься буду я со своими бойцами, ваше дело, как я уже говорил, контроль подступов. Добавлю, не отсвечивать и не маячить на виду, занимать позиции лёжа или присев в укрытии. Помните о жителях столицы, постарайтесь не допускать их в место проведения операции, заворачивайте на параллельные улицы, нам случайные жертвы не нужны. Мы не немцы. Противник не должен вас видеть до последнего момента. Мы будем работать под диверсантов, под немецких диверсантов, именно поэтому на нас их форма с вшитыми во швы опознавательными знаками и их документы, пароли-явки нам известны, это облегчит проникновение и позволит сблизиться вплотную, что обеспечит бескровный захват. На этом всё, в машину.
Милиционеры, которые слушали очень внимательно, тут же подбежали к заднему борту, мои бойцы сначала их пропустили, старлея тоже, а потом и сами забрались. У обоих бойцов были ППД, как и у меня, а вот у всех милиционеров только карабины, плюс у троих, включая зама, пистолеты или «наганы». Устроившись в кабине, пронаблюдал, как водитель, запустив двигатель, поворачивается ко мне, сообщил ему адрес. Причём велел остановить машину за углом на соседней улице. Тут минут пять ехать, быстро окажемся на месте. Так и вышло, когда водитель остановил грузовик, я вопросительно посмотрел на него.
– За углом нужный дом, товарищ младший лейтенант госбезопасности. Метров сто до него. Два подъезда, судя по номеру квартиры, подъезд второй, второй этаж, крайняя слева квартира. Окна выходят и во двор, и на другую сторону здания.
– Понял. Распашонка, значит.
Покинув кабину с автоматом на правом плече, я прошёл к заднему борту и приказал:
– Бойцы и три милиционера, покинуть машину.
Когда приказ был выполнен, я велел им привести оружие к бою, проверил свой автомат, взвел затвор, и при этом ставил задачи старлею:
– Значит, пересядь в кабину, посоветуйся с водителем, как объехать этот дом по соседним улицам, и встань на другой стороне. Там высадишь ещё двоих, тоже пусть укрытия занимают, а сам… Давай часы сверим. – После сверки часов я продолжил: – Ровно через десять минут подъезжаешь к нужному дому и сигналишь. Это будет сигнал нам. Там по ситуации, или нам действовать, или кто-то из моих бойцов выйдет, сообщит, взяли мы немцев или нет. Всё, езжайте.
Старлей пересел в кабину, и грузовик, обдав нас
