– И вы увезли свою невесту?
– Увез. Салли пришла ко мне ночью в лес, откуда я повез ее прямо к одному знакомому проповеднику-методисту, и он в какие-нибудь пять минут связал нас на всю жизнь. Мне никогда не приходилось раскаиваться в этом поступке, потому что женщину лучше моей жены трудно было найти во всем свете. И поверишь ли, с того ужасного дня, когда она навеки закрыла свои кроткие очи, я ни разу еще не взглянул ни на одну женщину так, как смотрел на жену. Ах, как я с ней был счастлив, и как мне было трудно лишиться ее!
Голос старого охотника дрогнул и оборвался.
Молодой человек печально смотрел на пламя костра и молчал, опасаясь неосторожным словом растравить душевную рану своего собеседника.
Между тем чай поспел. Старик снял с огня котелок и принялся жарить на вертеле мясо.
– Так бы следовало поступить и тебе, мой друг Нед, – продолжал он немного спустя, стараясь подавить нахлынувшие на него грустные воспоминания. – Тогда бы вся твоя жизнь сложилась иначе, и тебе не на что было бы жаловаться. Вместо того чтобы рыскать по горам и степям и подвергаться всевозможным опасностям, ты завел бы себе хорошенькую плантацию в каком-нибудь укромном уголке Миссисипи и зажил бы припеваючи… По правде сказать, мне такая жизнь не была бы по вкусу. Исходив в течение тридцати лет вдоль и поперек все Соединенные Штаты, перебив около сотни краснокожих, чтобы самому не быть убитым и оскальпированным ими, и свыкшись с вольной, хотя и опасной и полной лишений жизнью охотника, я, разумеется, никогда не согласился бы застрять на плантации. Для меня это было бы тюрьмой…
– Да, я знаю, мой добрый Элайджа Ортон, что вы долго не вынесли бы такой тихой жизни.
– Да, мой милый, это верно… Что же касается тебя, то тебе вовсе не к лицу быть траппером, хотя ты мастерски владеешь ружьем и лазишь по горам не хуже любой козы; мужества, ловкости и смекалки тоже у тебя вполне достаточно для этой профессии. Но все-таки сразу видно, что тебе была предназначена совсем другая доля… Скажи, пожалуйста, ты никому, кроме меня, не открывал своей тайны?
– Никому. У меня был и есть только один поверенный – это вы, мой старый добрый друг.
– Очень рад это слышать. Я так привязан к тебе, Нед, что мне больно видеть, как ты грустишь и чахнешь от любви… Я и рад бы помочь тебе, да не знаю как и чем.
– А что бы вы сделали на моем месте, Элайджа? Я, действительно, сам не свой с тех пор, как покинул долину Миссисипи. Тело мое здесь, а душа все еще там…
– Что бы сделал? Вернулся туда и выждал случай увезти мою возлюбленную – вот и все. Больше, по-моему, нечего и делать, если ты хочешь быть счастливым.
– А вдруг она уже замужем? – со вздохом проговорил молодой человек.
– Говорю тебе, этого быть не может! Я готов отдать голову на отсечение, что она еще свободна, потому что помнит тебя и…
– Да помнит ли?
– Помнит, помнит, поверь мне. Не такая она, чтобы забыть того, кого раз полюбила.
– Эх, если бы вы не ошибались, Элайджа!
– Не ошибаюсь, будь покоен.
– А если ее насильно выдали замуж?
– Нет, и этого не может быть. Она не из робких и не дастся. Да к тому же я слышал, что ее братец сильно порастряс отцовское имение, так что старик, как говорят, еле дышит. Поэтому прежний жених, наверное, отступился, а новых при таких условиях не скоро найдешь. Кто захочет связываться с людьми, которые того и гляди останутся с пустыми карманами? Такие глупости делают только из любви, а на истинную любовь многие ли способны? Успокойся, мой милый, Клара Блэкаддер свободна, любит и помнит тебя. Она сама мне это говорила, когда я виделся с нею в последний раз, после того, как ты оттуда скрылся. Однако вот что: давай-ка завтракать, а то чай остынет. Кстати, и мясо поспело.
С этими словами старый охотник снял с вертела мясо и, отрезав себе большой кусок, принялся с аппетитом уничтожать его. Молодой человек со вздохом последовал его примеру.
Глава 7. Прерванный завтрак
Читатель, вероятно, уже догадался, что Нед был тем самым молодым охотником-ирландцем, который так неудачно пытался посвататься к Кларе Блэкаддер. Его настоящее имя было Эдвард О’Нил. Покинув долину Миссисипи, он направился на запад, дошел до Скалистых гор и углубился в них, надеясь среди охотничьих приключений и опасностей забыть то, что его так мучило. В крайнем случае, здесь не трудно было найти и смерть, которая не была бы прямым самоубийством. Он рад был и сам наложить на себя руки, но его останавливала мысль о том, что это безнравственно и свидетельствует о малодушии и трусости.
В первый же день пребывания в горах счастливый случай свел его с самым знаменитым охотником того времени, Элайджей Ортоном. Сначала этих людей объединила профессия, а потом они стали закадычными друзьями.
Несмотря на зрелые годы, Ортон был молод душой. Под грубой и суровой внешностью охотника таилось мягкое, восприимчивое к добру сердце и честный характер; тем же отличался и О’Нил. Это внутреннее сходство и сблизило их.
Ободренный словами старого друга, Нед, как мы будем его называть, с аппетитом принялся уничтожать прекрасное жаркое и запивать его душистым чаем.
Вместо стола охотникам служил большой камень с гладкой поверхностью, на котором мясо резалось не хуже чем на мраморной доске. В корзинке, которую Ортон вынес из палатки, раскинутой тут же в ущелье, находились хлеб, соль и кое-какие пряности для придания вкуса жаркому. Имелись и деревянные вилки, чтобы не обжигать пальцы горячим мясом.
Не успели охотники съесть и половины своего завтрака, как вдруг до их слуха донесся звук нескольких одновременных выстрелов, гулко и раскатисто отраженных несколько раз горным эхом.
Целый залп ружейных выстрелов! Это не предвещало ничего хорошего. Очевидно, где-нибудь в прерии происходила кровавая стычка, наверное, между белыми и краснокожими.
– Поднимись скорей наверх и посмотри, не видно ли оттуда чего, – сказал Ортон, продолжая есть. – Странно, что выстрелы больше не повторяются. Впрочем, быть может, этот залп был призывом на помощь?
Молодой
