Обнимаю подушку и со стоном прижимаю ее к лицу. Не помогает. Подушку отнимают через пару секунд, когда я успеваю снова заснуть.
— Вам пора вставать, принцесса, — повторяет тот же бесстрастный голос. — Вы в школу опоздаете.
— Да и… эту школу! — бормочу я, переворачиваясь на живот и отчаянно зевая.
— Принцесса, — невозмутимо отвечают мне, — ваш отец расстроится, если вы опоздаете в первый же день.
— Папа привык, — бурчу я. — Отвали. — Потом на всякий случай вежливо добавляю: — Пожалуйста.
В ответ слышится тяжелый вздох.
— Принцесса, вас жених ждет.
— Где?! — вскидываюсь я и тут же утыкаюсь взглядом в светлокожего брюнета с глазами, про которые принято петь баллады. Ну, знаете, «и утонула я в них с концами…» Или как-то так. — Ты кто?
А в голове молнией проносится: «Жених!» Я рывком прижимаю к груди одеяло и в панике пытаюсь придумать приветственную речь. После вчерашнего получается плохо.
Брюнет позволяет себе еще один вздох. Выпрямляется. Серьезно смотрит на меня, и по глазам непонятно: то ли всего лишь осуждает, то ли желает, чтобы я и впрямь, хм, утонула, в смысле утопилась в его глазах. С концами.
— Габриэль, принцесса. Я ваш рыцарь.
— А-а-а, Га-а-а-би, — я зеваю и падаю обратно на подушки. — Ты как-то… м-м-м… изменился.
Рыцарь — впрочем, без доспехов и даже без забрала, что для сказочного мира непорядок, — изящно поднимает левую бровь.
— Если мне память не изменяет, — продолжаю я, — у тебя было, по крайней мере, четыре лапы и очень пушистый хвост. И… вообще, вчера ты был котом. Рыжим. В белую полосочку. С кисточками на ушах. Нет?
— Я был мадрулктом, — не моргнув глазом, откликается рыцарь. — Я дух, ваше высочество. Если вы забыли. Я могу принимать какое угодно живое обличье. Но в столице Сиерны запрещено появляться духам в любом облике, кроме человеческого, — он встречается со мной взглядом. Я пытаюсь вспомнить: точно, мы в столице этой самой Сиерны, королевства принца — жениха Роз… — А сейчас, ваше высочество, если вы закончили с обсуждением моей внешности, может быть, вы вспомните, что вам пора в школу, а вы до сих пор не встали?
— Я принцесса и могу валяться в кровати хоть до полудня! — восклицаю я в ответ, элегантным движением ноги отшвыривая одеяло.
Габи ловит его и вздыхает еще тяжелее.
— Ваше высочество…
— Слушай, я же не Роз, почему ты так меня называешь?
Он складывает одеяло, очень аккуратно, как-то механически даже, и отвечает:
— Меня призвали служить принцессе Кремании. Вы сейчас занимаете ее место.
— И тебе абсолютно все равно, что я не Роз? — догадываюсь я.
— Да, госпожа. А теперь соблаговолите, пожалуйста, встать, вы уже на десять минут опоздали.
Ха! Я раскидываюсь на кровати в позе звезды.
— Всего на де-е-е-есять?
Невозмутимый Габриэль откладывает одеяло и колокольчиком вызывает камеристку. Та, словно ждала под дверью, тут же влетает в спальню, точно балерина из «Лебединого озера» на сцену. Видит на кровати меня, уже усевшуюся на подушках… Резко тормозит и изящным движением закрывает рот ладошкой.
— Ваше высочество!.. Что с вами?!
Падаю обратно на подушки.
— Ой, плохо мне!
— П-принцесса! — лепечет бедная красавица камеристка, не забывая стрелять в Габриэля глазками.
— Ваше высочество, пятнадцать минут, — напоминает тот и разворачивается к двери.
— Скажи, когда будет полчаса! — кричу я ему вслед.
Габриэль оборачивается, невозмутимо кивает и уходит.
Насколько я помню, он и вчера таким был. Даже котом. Погладить не дался — Роз при мне не пробовала, а я только один раз попыталась. Пришлось бегать за ним по комнате кругами, пока веселящаяся сестрица хохотала, наблюдая за нами. К слову, Габриэль и правда дух, а значит, по сути, бесплотен. Это основание, а еще то, что духи никогда и ни при каких обстоятельствах не способны влюбиться, убедило отца Роз (который вообще-то «самых честных правил») пригласить любимой дочери из Астрала «надсмотрщика». Основным занятием Габриэля (имя придумала, естественно, сестра) является охрана, а на деле — вытаскивание Роз из разных неприятностей вроде, хм, танцев на столе и злоупотребления розовой пыльцой в злачных местах сказочного мира. Злачных мест тут, кстати, много — одни эльфийские рощи чего стоят! — но о них как-нибудь в другой раз, а то я правда в школу опаздываю.
Камеристка тем временем отмирает и начинает суетливо помогать мне с утренним королевским ритуалом. В него входят ванна, маникюр с педикюром, маска и скраб, выбор платья, выбор обуви, выбор сумочки, выбор прически, выбор заколочек-тиары-диадемы, выбор духов… и-и-и… легкий завтрак. Очень легкий.
Ванну я принимаю с удовольствием: моей постоянно сохнущей «дневной» коже нужна вода, и часто. К тому же кто в здравом уме откажется поплавать в бассейне среди лепестков роз и айсбергов пены?
— В следующий раз пусть будут фиалки! — капризничаю я, подражая Роз. Камеристка не в курсе нашей с сестрицей подмены, и кто ее знает, может, она тайная шпионка короля? — Хочу фиалки! Видишь, от роз у меня зеленеет кожа.
Камеристка удивленно хлопает ресницами.
— Конечно, ваше высочество. Все непременно будет, как вы хотите, ваше высочество!
Не понимаю, зачем Роз решила сбежать от этого и стать актрисой?
С маникюром и педикюром случается конфуз, потому что камеристка пытается подпилить мои перепонки между пальцами, я визжу, и в спальню вбегает Габриэль. Он смотрит на белую как простыня служанку, на зеленую сердитую меня, вздыхает и уходит. Кажется, я ему не очень нравлюсь. Может, даже совсем не нравлюсь.
Да какое мне дело?
Завтрак я решаю передвинуть в сестрином расписании и поставить сразу после маникюра. Все-таки мне нанесли травму, пусть и только душевную (потому как перепонки в порядке), и мне надо как-то ее пережить.
Так что я уплетаю рыбу за обе щеки, а шоколад скармливаю камеристке. Та не против. Прекратив извиняться, она восторженно рассказывает мне, какая я счастливица: выйду замуж за самого принца. Такая мечта, такая удача! Уточняю, что там за принц. То есть какой он, мой жених? «Он та-а-а-акой!» — восклицает камеристка и закатывает
