– Иван Иванович! Хорошо, что пришли. Подходил владелец этой вот двухдверной “аудишки” спортивного типа, – автослесарь показал на автомашину, выделяющуюся среди других ярко-голубым цветом и оригинальными магниевыми дисками колес. – Он утверждает, что вчера вечером наблюдал, как кто-то на ней катался по городу. Кто конкретно
– владелец сказать не может, но уверен на все сто, потому что второй такой машины ни у кого нет. Вот, посмотрите, Иван Иванович, – Миша подвел капитана к правому боковому зеркалу. – Трещина! Ее не было, это точно! Я каждую машину лично принимаю по описи и
отмечаю в своей записной книжке все достопримечательности: у кого вмятина, трещина на стекле, нет автомагнитолы и так далее. Зеркало было целое.
– Час от часу не легче! – разочарованно заметил капитан. – Чья была смена?
– Грушицкого.
– Когда он дежурит?
– Послезавтра.
– Сколько стоит зеркало?
– Долларов семьдесят-восемьдесят.
– Почему так дорого?
– Так оно же отдельно не продается – только в сборке. Боюсь, мы и в эту сумму не уложимся.
– Куда еще дороже?
– Оно автоматическое, не ручное. А это всегда дороже.
– Блин! Одни убытки с этой стоянкой, – подытожил капитан.
– Из зарплаты вычтите – тогда до них дойдет! – предложил Миша.
– Я так и сделаю! – сурово произнес Гуров, и, видя, что автослесарь порывается еще чем-то огорошить, кивнул головой, как бы спрашивая: “Что еще?"
– Бабки приходили из дома, что напротив, – продолжал докладывать Миша. Он явно выслуживался перед капитаном, и это было естественным при нынешнем уровне безработицы.
– Им-то что надо?
– Г оворят, будто по ночам тут шум и гам, девки визжат.
– Естественно. Здесь же воинская часть. Дело молодое.
– Но они к командиру не пошли жаловаться, а сразу ко мне. Мол, ваши охранники, и особенно высокий такой, с короткой стрижкой и бакенбардами.
– И что этот с бакенбардами?
– Песни матерные горлопанил, бутылками гремел.
– Это Костя, – вычислил капитан. – Сын замначальника таможни.
– Похоже, он, – подтвердил Миша.
– Наплевать! Сегодня же позвоню его папаше.
Капитан достал из кармана бычок от “Мальборо” и стал очищать его от карманного мусора. Доподлинно неизвестно, стал бы он его раскуривать или нет, потому что услужливый автослесарь тут же поделился своим “Космосом”. Капитан воспринял это как должное, взяв две сигареты, одну из которых лихо заложил за ухо.
– Ты до которого часа будешь? – панибратски спросил он у Мишы.
– Еще часик поковыряюсь в желтеньком “Опель-Кадете” и пойду.
– Не заводится?
– Искры нема.
– И зачем такое барахло надо было брать?
– Так ведь даром отдают – всего за семьсот баксов!
– А мы за сколько можем продать, если сделаешь?
– Баксов за тысячу – тыщу двести. Надо другой трамблер и свечи на толчке пошукать подешевле.
– Сколько надо?
– Думаю, в тридцать баксов уложимся. Двести семьдесят – пятьсот заработаем однозначно.
– А кто владелец?
– Морячок из загранки. Вернется через два месяца.
– Нормально, Миша. Занимайся! А охранник где? – капитан только сейчас осознал, что кого-то явно не хватает.
– В будке сидит, студент. К сессии готовится.
Капитан подошел к домику, именуемому почему-то всеми “будкой”. “Нормальный домик, и чего он им не нравится? – подумал Гуров. – Конечно, можно было и покруче, в евростиле. Но денег ма. И этот сойдет!"
Капитан дернул на себя ручку двери. Дверь не поддавалась. Тогда он дернул посильнее. Бесполезно! Капитан прислушался и уловил мужской, временами захлебывающийся храп.
Он решительно и быстро обошел домик, подошел к окошку, через которое выдавались продаваемые на стоянке новые автозапчасти и моторное масло. Сначала шепотом – “Всем кто спит.” –, а затем громко капитан проорал: “Встать!"
Пухлый распаренный рот студента все еще продолжал издавать звуки булькающей серенады: “Бухр, будр, буль.” На помятом покрасневшем лице отпечатались какие-то формулы дифференциального исчисления из учебника по высшей математике, из чего Гуров извлек вывод: студент учится на первом курсе.
От неожиданности охранник вскочил вместе со столом и, стоя навытяжку перед начальником, продолжал держать стол на весу. Капитан обеими руками нажал на стол, и тот с грохотом рухнул на пол, после чего капитан изобразил движение, означающее словесно: “Вам нечего сказать!” В ответ прозвучало совсем противоположное:
– А я не спал!
Капитан, не ожидавший такой наглости и вспомнивший что-то подобное из собственной студенческой жизни, залился смехом. Как бывало в подобных случаях и раньше, смеялся он долго и смачно. Прохожие обычно останавливались и судачили на его счет: “Шизик, наверное!” или “Такой большой и такой дурной!”, затем незаметно для себя сами начинали заражаться смехом. Студент не врубился, то есть не понял первопричины капитанского смеха. Он осмотрел себя и, не найдя изъянов, вытаращился на Гурова. Лицо студента стало подергиваться, затем появились ямочки и крупные кривые зубы. Вскоре и он заржал своим специфическим смехом с баском. Вдоволь насмеявшись, капитан произнес:
– Студент! Ты же не на лекции, а я не преподаватель высшей математики, чтоб тебя прихватывать. Ну, точно, как мы когда-то! Тебя будит преподаватель, а ты ему с ходу: “А я не спал!” И вроде как ты уже и не виноват. Но это в институте, – сурово продолжил капитан. – На работе, тем более, охранной, твой храп распугает всех наших клиентов. Это в качестве шутки. А серьезно – в следующий раз я выгоню тебя взашей! Понял?
– Как не понять, Иван Иваныч! Виноват, исправлюсь.
– А где второй охранник? – поинтересовался капитан.
– На территории. Где-то.
– Там, кроме Миши, никого нет! Блин! За что только я деньги вам плачу?
– Этого больше не повториться! – оправдывался за обоих охранник.
– Понимаешь, Гена, я и так взял тебя только из уважения к твоему отцу, с которым мы вместе рыбачили лет двадцать назад в Гвинее-Бисау.
Этого парня можно было просто уволить. За ним стоял такой же,
