Когда мы добрались до базы, нас с Хоем вызвали в землянку к комдиву. Мы застали его нервно расхаживающим вокруг настенной карты окрестностей Сайгона со стаканом горячего крепкого чая в руке. Увидев нас, он кивнул, жестом пригласив садиться на плетеные стулья.
– Как проявил себя братец Туан? – сухо, без лишних предисловий, спросил он у Хоя.
Тот посмотрел на меня и также лаконично ответил:
– В целом хорошо. На высоте.
Комдив удовлетворенно кивнул, подсел к нам за стол и, допив в несколько жадных глотков свой чай, поведал, зачем он нас на самом деле вызвал. Оказалось, что Шланг, обосновавшись в Сайгоне, все-таки вернулся к своим старым привычкам и связям и наладил контрабанду опиума в особо крупных размерах, видимо в целях личного обогащения, хотя он потом и утверждал, что пытался добыть деньги для партии. Как бы там ни было, на этом он попался. Судя по имеющимся данным, французская полиция пока даже не догадывалась о его революционной деятельности и связях с красным подпольем, но сам по себе факт его задержания уже вызывал серьезные опасения на самом верху. По словам комдива Ши Таня, в скорейшем освобождении Шланга был живо заинтересован сам генерал Зиап.
Я отправился к условленному месту на рассвете, на велосипеде. Это было на выезде из города в южном направлении. Отсчитав должное количество мостов, перекрестков и сторожевых башен, я увидел замаячившую вдали фигуру координатора операции. Когда я приблизился, я его узнал – это был дядя Чай из родного триста восьмого батальона! Он сидел на невысоком пригорке и, что-то напевая, надраивал пучком травы длинный острый штык-нож. Приветливо помахав мне, он расплылся в широкой улыбке.
– А вот и наш Мишель, то есть, прости, Туан. Ты, я вижу, стал настоящим снайпером?
– Ну, я стараюсь. Боевое крещение, во всяком случае, уже прошел.
– Да уж понятно, иначе разве прислали бы тебя на такое важное задание, – заметил он и, чуть помолчав, добавил: – Ты вот что: иди, полезай на вышку, – он махнул рукой, указывая на глиняную сторожевую башню за своей спиной. – Там амбразура выходит как раз на дорогу. Как увидишь черный ситроен, стреляй. Можешь стрелять по радиатору, можешь по шинам, но лучше всего было бы попасть в шофера. Короче, твоя задача – остановить автомобиль. А дальше уж наше дело – у меня тут ребята по кустам в засаде…
– Но, дядя Чай, а что мне делать с солдатами марионеток, что сидят в башне?
– Ничего не надо. Нет там никого. Можешь лезть наверх спокойно, – Чай, прищурившись, еще раз сверкнул штыком на солнце и, заметив бурое пятнышко, сорвал новый пучок травы.
Я вскарабкался в башню – там царил прохладный полумрак, были видны следы беспорядочной борьбы, повсюду была раскидана нехитрая утварь. Дальше все шло как по нотам. Шланга должны были перевезти в южный порт Вунг-Тау, где следствие уже две недели не могло отыскать крупную партию его контрабандного опиума, несмотря на тщательный досмотр грузов всех отплывающих судов. Когда из-за поворота показался черный ситроен, он ехал так медленно, что мне не составило труда попасть прямо в грудь водителя. Машина осталась без управления, ее занесло набок, и, выехав за обочину, она перевернулась. Откуда ни возьмись, словно из-под земли вырос Чай с бойцами, которые окружили и просто в упор расстреляли сквозь стекла агентов охранки. Помню, как забавно выглядел дядя Шланг, когда его вытащили из машины. Цепи были у него на руках и на ногах, и ему пришлось прыгать на обеих ногах туда-сюда какое-то время, пока мы не перевернули машину и не отправились восвояси.
22Всего за несколько лет, с тех пор как коммунисты перешли к вооруженному сопротивлению, Зиап совершил, казалось бы, невозможное. Армия Вьетминя, гибкий и мощный инструмент его непреклонной воли к победе, заняла очень удобные для себя позиции, обложив противника со всех сторон. Всеобщее контрнаступление могло начаться как в Тонкине, так и в Лаосе. Партизанские отряды ежедневно продолжали давить на колониальные власти в Кошиншине, Аннаме и Камбодже. Французское командование теперь уже отлично сознавало, что в любой момент ситуация может взорваться и обернуться тотальной войной на всей территории Индокитая, в то же время не было способно предугадать, где может быть нанесен основной, смертельный удар.
В один прекрасный день командующему французскими силами генералу Наварру доложили о крупномасштабном наступлении дивизий Зиапа в Центральном и Южном Лаосе одновременно. В Аннаме завязалась отчаянная борьба с силами Наварра, выступившими против местных партизан из Ньячанга. Здесь увязли основные силы французов. Воспользовавшись этим, Зиап нанес два стремительных удара в разных концах Индокитая, на вьетнамском Центральном плоскогорье и в Северном Лаосе. Когда Наварр перебросил свои силы туда, ослабив знаменитую линию де Латтра, Зиап одной мощной атакой прорвал ее, освободил часть Тонкинской дельты и перерезал сообщение между Ханоем и Хайфоном.
Окрыленный успехами армии своего названого братишки Зиапа, летел дядюшка Хо в Москву. По тону, которым с ним говорил товарищ Сталин, он понял, что не ошибся в выборе главнокомандующего для своей народной армии, претворявшей в жизнь его партийную программу. Сталин сообщил ему, что СССР признает суверенитет ДРВ и что они подпишут соответствующие бумаги в ходе визита Хошимина.
– А вы не могли бы в таком случае устроить официальную церемонию приема для меня как для главы суверенного государства? – попросил Хошимин.
– А зачем? Вы-то уже здесь, – искренне изумился Сталин.
– Я мог бы дать круг на одном из ваших самолетов и приземлиться на Ходынке заново, – предложил Хошимин.
Сталин усмехнулся, в его желтых глазах полыхнули недобрые огоньки.
– Нет! – сказал он.
Дядюшка Хо понял, что спорить бесполезно, и тут же полез в свой портфель. Сталин недоуменно следил за ним. Порывшись в бумагах, Хошимин выудил из портфеля свежий номер журнала «СССР на стройке» и протянул его Сталину.
– Иосиф Виссарионович, подпишите, пожалуйста, на память.
Сталин, оторопев, послушно поставил на обложке журнала свою всемирно известную подпись. Хошимин, оставшийся без президентского приема, но с автографом великого вождя, казался вполне удовлетворенным. Когда он ушел, Сталин поднял трубку особого телефонного аппарата.
– Лаврентий Павлович, мне нужно, чтобы
