Есть такая театральная байка.
Режиссер, поставивший пьесу из жизни XVIII века, пригласил на просмотр знаменитого профессора-историка.
Он посмотрел и сказал:
— У вас — сплошные анахронизмы. На сцене все не соответствует эпохе: и платьев с таким глубоким декольте дворянки не носили, и клипсы еще не придумали, и граммофонов не изобрели.
— А это мы так сделали специально, это такой прием. Мы так задумали, нелепость жизни подчеркнули!
— Ох, — вздохнул профессор. — Хорошо работать в искусстве. Что ни сделаешь, на все один ответ: «Мы так задумали!»
Пугачева придумала сходный способ оправдать брак. За монтажным столом фантазия ее работала бесперебойно. Совсем уж негодное изображение перекрывали вставками — игрушечным паровозиком, бегущим по рельсам, внезапно обрывающимся; марширующими обнаженными куклами-солдатиками — они двигались по бесконечным стенкам лабиринтов размеренно и в ногу, создавая впечатление механизированной массы, послушной чьей-то руке; прибегали к темповому монтажу, замедлениям и ускорениям, когда певец раскрывал рот, не успевая за собственным голосом; выбирали из брака пересвеченные кадры, которые создавали ощущение жизни, залитой ярким солнцем, слепящим глаза; употребляли нарезку коротких планов, что в ту пору использовалось очень редко. Все это неожиданно приобрело символический смысл, вдруг появился контрапункт, позволяющий по-новому воспринять песню. И…
И произошло чудо: «Рождественские встречи» прошли непримиримый техконтроль без сучка и задоринки. А пугачевский способ подачи материала стал модным: его тут же начали растаскивать по набиравшим силу клипам и музыкальным фильмам.
А программа «Встреч-91» была отличная. И как всегда, не обошлась без новинок.
Впервые появился на эстраде композитор Аркадий Укупник, певший в образе студента не от мира сего, в очках и с портфелем, с которым никогда не расставался. Лариса Долина вышла на сцену в новом обличье — не джазовая певица, а эстрадная дива. Пугачева уговорила ее на этот шаг, придумав ей и новый характер, и новый облик. Лолита из кабаре-дуэта «Академия» впервые согласилась на сольное выступление. И ее Саша спокойно сидел в сторонке, наигрывал на гитаре и поглядывал на преобразившуюся партнершу в белом платье с широкой юбкой до пят и развевающимся на ветру газовым шарфом — ни дать, ни взять Карла Доннер из когда-то знаменитого фильма «Большой вальс».
Солист группы «Рондо» Александр Иванов, выступивший не только с ней, но и в дуэте с Пресняковым-младшим, попал в смешную историю. Хотя, извините, это на чей взгляд. Может быть, и в очень серьезную. Сам он о ней рассказал так:
«Когда мы с Володей спели Алле Борисовне песню «Я буду помнить», она сказала:
— Боже мой, что это значит?! Песня о ребятах, которые влюблены друг в друга? «Я буду помнить эти глаза всегда» — это о ком? Нет, надо дать текст до начала песни, чтобы всем стало ясно, что у вас была девушка, которую вы оба любили. А иначе зрители подумают, что вы голубые.
И тут же Алла Борисовна придумала такую заставку — маленький диалог. Мы говорим друг другу:
— Ты помнишь ее? Ее губы, ее улыбку?
— А может быть, и она нас когда-нибудь вспомнит?
И все встало на свои места».
В то время в жизни Пугачевой появилось еще одно обстоятельство, заставившее ее вернуться к пению.
Имя нового для всех человека заставило обратить на себя внимание — Сергей Челобанов. Он выглядел чужаком в дружной компании. Ему вроде бы наплевать и на публику, к которой он часто поворачивался спиной, и на окружающих — на них он смотрел свысока. Было в нем что-то странное, необычное для нашей эстрады, напоминающее первые выступления самой Аллы.
После концерта я слышал:
— Челобанов! Это — о-о-о!
Потом пустили слух: «Челобанов — новый избранник Пугачевой, и роман там бурный!»
Это было так и не так. Сергей Васильевич Челобанов. В газетах его называли «СВЧ». Музыкант из Бологого, композитор и артист яркий.
Алла впервые услышала его на аудиокассете и сразу попросила:
— Привезите его!
Он появился в ее доме — замкнутый, озлобленный. Ни вежливости, ни этикета. В прошлом пережил тяжелую болезнь, слез с иглы, сидел в тюрьме. В камере молился — Бог помог. Жену и двоих сыновей перевез в Москву, вместе с ним ютились они в полуподвале.
«Рождественские встречи» переломили его жизнь. С момента их встречи Пугачева и Челобанов стали неразлучны. Ровно три года, как по контракту. Связь почти интимная, не плотская — этого не было. Но было нечто большее: постоянная нужда друг в друге. Если он и влюбился в нее, то она — в образ, что создала для него сама. Ведь не зря же говорят, режиссер обязан влюбляться в актеров, с которыми ставит спектакль, — без этого ничего не получится.
Алла в те «Встречи» пела много. И, казалось, только о себе. Ее любимый поэт Борис Пастернак однажды заметил: «Необъяснимость таланта — единственная новость, которая всегда нова». Думаю, никто не объяснит, почему в то время Аллу изо дня в день преследовал образ Анны Карениной. Почему она вдруг запела свою песню об этой толстовской героине? Объяснение в словах песни? Сомнительно. Или, может быть, в ее настроении? Не знаю.
Верю, что ты была, так же с ума сходила. То, что со мною было, раньше пережила. В будущей жизни будем счастливы мы… —предрекал безнадежно ее исступленный голос.
Был и дуэт с Челобановым. И песня, в которой Алла рассказывала о «встрече на повороте трудном, на перекрестке людном» и просила: «Руку мою сожми сильней и не отпускай!» Просила его, тут никто не сомневался.
В финале все участники «Встреч» пели, передавая микрофон друг другу: «Не предавай! Пусть что-то не сбылось. Не предавай!»
— Мне не хочется расставаться с вами, дорогие друзья. Но пусть каждая новая встреча, пусть каждый новый день станут от нашей любви светлее и счастливее, — сказала Алла на прощание.
