Благодарность в ее глазах задела его за живое.
Они приняли ванну вместе только в середине дня. После ночи любви и плохого сна Ханна радовалась возможности просто полежать между ног Франческо, положив голову ему на грудь, и наслаждаться пенистой водой.
Ее телефон, лежащий на полке над раковиной, завибрировал.
– Не трогай его, – приказал Франческо, крепче обняв ее за талию.
– Это может быть важно.
– Десять минут ничего не изменят.
– Но…
– Ханна, так не может продолжаться. Ты используешь телефон как эмоциональный костыль, а это плохо. – В его голосе слышалась резкость.
С тех пор как они начали часто встречаться, она отлично знала о его отвращении к ее телефону. Не к ее работе или научно-исследовательской практике, а к телефону.
– По-моему, эмоциональный костыль – это слишком, – произнесла она. – Если один из моих пациентов умирает не в мою смену, то я хочу знать об этом. Я не желаю, приехав на работу, встретиться лицом к лицу с потерянными родителями на автостоянке, в вестибюле или в кафе, не зная, что они только что потеряли самое дорогое в жизни.
Его тон смягчился.
– Это случилось с тобой, когда умерла Бет?
Она резко кивнула:
– Когда Бет положили в больницу, врач вел себя очень сдержанно, почти холодно. – Ханна уставилась на красивые руки Франческо, ей нравилось, как вода касается темных волосков на его оливковой коже. – Бет умерла на рассвете, после того как первый врач уже отработал смену. К счастью, она осталась на попечении самых прекрасных и добрых врачей и медсестер. Они позволили нам побыть с ее телом несколько часов, пока не взошло солнце. Я помню, как мы возвращались в детскую палату за вещами Бет, которые остались там после того, как ее перевели в отделение интенсивной терапии. Мы вошли в лифт, и с нами туда вошел тот самый первый врач.
Ханна сглотнула подступившую к горлу горечь.
– Он смотрел сквозь нас, – продолжала она. – Либо он не узнал семью девочки, которую лечил двадцать четыре часа назад, либо не захотел нас узнавать. В любом случае я ненавидела его за это. Моя сестра умерла, а этот человек даже не удосужился вспомнить наши лица.
– Ты по-прежнему его ненавидишь?
Она покачала головой:
– Теперь я его понимаю. Когда много раз видишь умирающего ребенка, становишься равнодушным. Каждый на это способен. Разница лишь в том, что он позволил себе стать бесчувственным. Я никогда не стану бездушной к своим пациентам. Я не хочу, чтобы мои пациенты и их близкие думали, будто мне на них наплевать.
– Но так можешь пострадать ты, – заметил Франческо. Он видел только одного умирающего человека: свою мать. Он приехал в больницу, чтобы попрощаться с ней, пока она еще была жива. Однако она была без сознания и выживала только за счет того, что ее подключили к аппаратам.
Это было единственное, самое печальное событие в его жизни.
Выбрать профессию, где ты будешь постоянно окружен больными людьми и смертью… Франческо с трудом понимал преданность и самоотверженность тех, кто выполняет такую работу.
Ханна пожала плечами, и он крепче ее обнял.
– Выздоровевших детей в сотни раз больше умерших, – сказала она. – Ради этого мы и работаем.
Он не нашелся что ответить.
Ханна пострадала от потери самого дорогого ей человека – сестры-близнеца, но сумела трансформировать свою печаль в добро.
Франческо знал с самого начала, что она слишком хороша для него. А сейчас он еще раз в этом убедился.
– Смерть Бет сломала меня, – тихо произнесла она. – Мои родители очень старались меня успокоить, но они тоже скорбели, и я их отталкивала. Мелани отчаянно старалась меня успокоить, но я тоже ее оттолкнула. После аварии я осознала, как плохо обращалась со своей семьей. Я сторонилась своих родственников. Я сторонилась вообще всех людей, пока не встретила тебя.
У него сдавило грудь.
– Твоей семье нравилась твоя обособленность?
– Нет. – Ее влажные волосы щекотали ему нос. – Им это не нравилось. Но что они могли поделать? Меня не переиначить. – Ее тон стал задумчивым. – Думаю, я специально бросала им вызов. Я была так потеряна, что просто не могла найти выход.
Франческо так много хотел ей сказать, но его слова ничего бы не изменили.
– А насчет телефона ты, наверное, прав, – пробормотала она. – Я использую его как костыль. Мне проще взаимодействовать с предметом, чем с человеком. По крайней мере, так было до встречи с тобой.
Она повернула голову, уперлась щекой ему в плечо и пристально посмотрела на Франческо.
– Я так рада, что ты пойдешь со мной на свадьбу.
От волнения у него засосало под ложечкой.
– Я так давно боюсь этой свадьбы, – призналась она.
– Это из-за Бет? – выдавил он. – Потому что ее не будет там?
Она вонзила ноготки в его руки.
– Это первое семейное торжество после ее смерти. – Она поцеловала его в шею и вздохнула. – Если ты будешь рядом, я, наверное, не испорчу Мелани праздник. Меньше всего я хочу ей навредить, но, по-моему, мне не удастся скрыть чувства даже за каменным выражением лица. – Она сглотнула. – Воспоминания о Бет кажутся такими свежими.
Франческо сглотнул кислый привкус во рту.
Поход на свадьбу не был частью его плана. Он собирался побыть с Ханной в Лондоне, купить казино в Мейфэре, а потом расстаться с ней.
Однако первоначальный сценарий изменился.
Франческо не подозревал, что понадобится Ханне. Ведь она самодостаточный врач и привыкла полагаться только на себя.
Внезапно он запаниковал.
Если бы не слезы, текущие по ее щекам, и ее откровенность, он придумал бы хороший повод не ходить на свадьбу.
Франческо в ярости отшвырнул мобильный телефон.
Договор купли-продажи, который он готовил несколько месяцев, летел в тартарары. Годфри Ренфрю заявил, что ему необходимо время, чтобы «рассмотреть альтернативное предложение».
Мастранджело встали на пути Франческо.
Он набрал номер своего адвоката.
– Организуй мне встречу с Люком Мастранджело, – отрезал он ледяным тоном. – Скажи ему, что если он не придет на встречу завтра, то пусть пеняет на себя.
Как только он положил трубку, зазвонил его мобильный телефон. Это была Ханна.
– Привет, – произнес он, тяжело дыша сквозь зубы.
– Что случилось? – спросила она, догадавшись о настроении Франческо, хотя сама была в Лондоне, а он в Палермо.
– Ничего. Я просто занят. Что ты хотела? – Франческо посмотрел на настенные часы – сейчас у Ханны обеденный перерыв.
– Я не слышала тебя несколько дней. Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. – Она не оправдывалась, а только волновалась.
– Я занят, вот и все.
Молчание.
– В котором часу ты завтра прилетишь? – спросила она.
Франческо потер глаза. Он обещал вернуться в Лондон ранним вечером в пятницу, чтобы они вдвоем поехали в Девон. Она даже забронировала ему номер в гостинице.
– Я точнее скажу завтра утром, – ответил он, желая избавиться от рези в глазах. Если завтра утром он встретится с Люком и Пепе, то успеет вовремя
