Ермолай сел на табурет и задумался:
«То ли блефует госбезопасник… то ли действительно есть показания?.. Но кто мог дать такие липовые показания?.. Не верится, чтобы комиссар Голиков, не поговорив со мной, отказался бы от меня… Да и не золото мы везем!..».
* * *Свердловск
Энцо Мальдини еще в Москве хорошо изучил имеющуюся в американском посольстве карту-схему города Свердловска и географическую карту области.
Во время позднего завтрака майор Халилов предложил два, а если не хватит, то и три дня потратить на изучение Свердловска, его настоящего и прошлого.
«Может, удастся посмотреть что-то интересное для меня», — подумал Энцо и согласился.
— Ну а далее, — продолжал майор, — мы можем предложить посетить город Невьянск, вотчину первооткрывателя и промышленника Урала Никиты Демидова.
— Уверяю, там есть, что посмотреть.
Мальдини, напрягая память, предложил по дороге посетить один военный завод, находящийся в Среднеуральске.
— Это далеко, нужно будет делать крюк по плохой дороге, — энергично ответил-соврал майор. — Там сейчас как раз идет ремонт дороги. Давайте отложим это посещение, — и наполнил рюмку американца.
Энцо усмехнулся и вспомнил один научный институт из списка, переданного утром англичанкой. Институт работал над созданием сверхпрочной брони и находился на окраине города, как раз по той дороге, по которой им предстояло ехать в Невьянск.
Смакуя, Мальдини выпил и предложил посетить заодно этот институт.
— Там сейчас карантин, — бодро ответил Халилов. — Кто-то занес некую бациллу и идет дезинфекция.
— К нашему приезду, возможно, будет уже порядок, — предположил американец.
— Это навряд ли, — уверенно бросил майор…
* * *Принесли обед, но Сергеев решительно отказался от еды. Не было ни настроения, ни желания что — либо есть и пить. Он снова вернулся к своим невеселым мыслям. Время тянулось томительно долго…
* * *Загремел засов, заскрипели замки, и резко отворилась дверь в камеру. Ермолай в это время сидел на табурете и слегка дремал.
В камеру решительно вошел строгий полковник Норейко, следом не менее строгий полковник Селезнев.
— Хорошо устроился ты, Ермолай, — загремел Норейко, осматривая камеру. — Мы тут с ног сбились, ищем преступников устроивших взрыв, думаем, как ваш состав побыстрее отправить. А он, видите ли, сидит на диете, можно сказать, в комфорте и дремотой страдает.
Сергеев быстро поднялся и встал в положение «смирно».
— Вольно, — уже гораздо тише изрек Норейко. — Скажи лучше, ты не чувствуешь за собой вины в произошедшем взрыве?
Ермолай слегка расслабился и ответил:
— Нет.
— А может, кого-то подозреваешь?
— Нет.
— Ну, на нет и суда нет. Ты свободен, — бросил Норейко. — Только не держи зла на нашу систему, накладки у всех бывают, — и протянул руку для рукопожатия.
Следом Селезнев также пожал руку Ермолаю и вымолвил:
— Давай, Сергеев, забирай все, что у тебя здесь изъяли, и выдвигайся к своему составу. Он сейчас на 6-ом пути стоит. Где-то через полчаса вы отправляетесь к месту своего первоначального назначения. Неси службу, Сергеев, как положено, — улыбнулся. — Ясно?
Ермолаю хотелось о многом спросить полковника. Но он понимал, что сейчас не время, да и не место. Поэтому слегка улыбнулся и по-военному вымолвил:
— Так точно, товарищ полковник, ясно.
— Кстати, — вставил Норейко, — если все-таки серьезно подумать, Ермолай, у тебя нет мыслей, кто мог устроить взрыв вагона? Это очень важно.
Сергеев отрицательно покачал головой.
— Ума не приложу.
Полковники двинулись к выходу, за ними направился и Ермолай…
* * *Пермь, 3-й эвакогоспиталь…
На больничной койке, укрытая одеялом, лежала на правом боку Онись Христолюбова. Медленно говоря, она рассказывала историю своего пленения, нахождения в плену и освобождения. Рядом на стульях сидели и внимательно слушали майор Истомин и майор Ноздрин…
Когда девушка закончила свой рассказ, майор Истомин вымолвил:
— Мы были в доме, который ты указала при прошлой нашей встрече. Он оказался совершенно пуст, никаких мужских следов мы не обнаружили. И твоих тоже.
— Очень опытный этот фашистский агент, — вставил Ноздрин. — Сейчас заляжет на дно.
— Скорее будет лечиться, — вставила девушка. — Я ему нанесла серьезный урон.
— Ты смогла бы описать его внешность? — спросил Истомин. — Нам надо составить примерное его фото.
Онись задумалась на несколько секунд.
— В госпитале он был в марлевой маске, и дома тоже. Ночью, когда я его облила кислотой, было темно, я его толком не рассмотрела. Да и не до того мне было. Опять же, — вяло усмехнулась, — после моей кислоты лицо его точно претерпит изменения.
— Ты молодец, Онись! — бросил Ноздрин. — А этот германский агент точно теперь долго лечиться будет.
— Давай поправляйся, Онись, — улыбнулся Истомин. — Не будем тебя больше мучить.
— А как там Ермолай? — спросила Онись.
— Не переживай за него, у него все нормально. Я думаю, как у него появится возможность, он приедет.
— Пусть сильно не спешит.
— Почему?
Девушка засмущалась, немного замялась.
— Ну… я хочу полностью поправиться к его приезду, залечить и спину и ногу.
Майоры весело рассмеялись…
* * *Еще издалека Ермолай услышал командный голос капитана Милорадова. Капитан читал мораль одному бойцу, при этом частенько употребляя свое любимое словечко — наклеп. Увидев подходящего Сергеева, он отпустил бойца и шагнул навстречу.
— Рад, очень рад, что с тобой разобрались и выпустили, — весело изрек капитан. — Ты как, Ермолай?
Сергеев улыбнулся.
— Я тоже рад, настроение боевое. Как вы тут без меня, Василий Никифорович?
— Докладываю: взорванный вагон отцепили, с ним будут проводиться следственные действия, инвентаризация и так далее. Груз вагона, как я понял, то ли оставят здесь, то ли отправят в Москву. Восстановительные работы железнодорожного полотна закончены. Оставшиеся 14 вагонов состава и наш «пассажирский» с минуты на минуту отправляется на Урал. Все остальное у нас по-старому, караул проинструктирован, наклеп. Один боец, получивший контузию во время взрыва, отправлен в госпиталь, вместо него получена замена. Доклад закончил.
— Спасибо,
