Еще до того, как он закончил фразу, я принял решение постараться перевести нашу беседу в более жизнерадостное русло.
– Что ж, тогда постарайтесь сегодня уснуть пораньше, до того как наступит ночь. Сон освежит вас, и я вам обещаю, что после этой ночи кошмаров больше не будет.
Он безнадежно покачал головой, но больше не сказал ничего, поэтому я еще немного посидел у него, а потом ушел.
Придя домой, я отдал распоряжения на вечер, так как решил разделить одинокое бодрствование Джейкоба Сетла в его домике на пустоши. Я рассудил, что если он уснет до захода солнца, то проснется задолго до полуночи, и поэтому, как раз в тот момент, когда городские колокола били одиннадцать, я стоял напротив его двери, вооруженный сумкой, где лежали мой ужин, большая бутылка про запас, пара свечей и книга. Луна светила ярко, и на пустоши было светло, почти как днем, но время от времени по небу пробегали черные тучи, и наступала темнота, по сравнению со светом казавшаяся почти осязаемой.
Я тихо открыл дверь и вошел, не разбудив Джейкоба. Он без движения лежал на кровати лицом вверх и снова обливался потом, а лицо его было бледным. Я попытался представить себе, какие видения проходят перед закрытыми глазами этого человека, если они приносят ему такое горе и страдания, отражавшиеся на его лице, но мне не хватило воображения, и я стал ждать пробуждения Сетла. Оно наступило неожиданно и тронуло меня до глубины души: с бледных губ Джейкоба сорвался приглушенный стон, он приподнялся и снова упал на подушку. Было ясно, что этот стон свидетельствовал об осознании или завершении каких-то мыслей, посетивших его раньше.
«Если это сновидения, – сказал я себе, – то они должны быть основаны на чем-то ужасном. О каком же ужасном факте из своего прошлого он тогда говорил?»
В тот самый момент, когда я размышлял об этом, Джейкоб осознал, что я сижу рядом с ним. Мне показалось странным, что он ни на мгновение не усомнился, окружает его сон или реальность, как это обычно бывает с просыпающимися людьми. С радостным криком он схватил меня за руку и сжал ее в своих влажных, дрожащих пальцах, как испуганный ребенок цепляется за того, кого он любит.
– Ну-ну, все в порядке, – попытался успокоить его я. – Я пришел посидеть с вами сегодня ночью, и мы вместе попытаемся побороться с этим неприятным сном.
Внезапно Джейкоб отпустил мою ладонь и рухнул обратно на кровать, закрыв лицо руками.
– Побороться? С неприятным сном? Ах, нет, сэр, нет! Ни один смертный не может победить этот сон, так как его посылает Бог – и он выжжен вот здесь! – с этими словами бедняга ударил себя по лбу, а потом продолжал: – Это тот же самый сон, всегда один и тот же, и его сила нарастает, чтобы мучить меня всякий раз, когда он приходит ко мне.
– Что же вам снится? – спросил я, думая, что разговор об этом может принести ему облегчение, но Джейкоб отпрянул и ответил после долгой паузы:
– Нет, этот сон лучше не рассказывать. Возможно, он больше мне не приснится.
Он явно пытался скрыть от меня нечто такое, что таилось за его сном, поэтому я сказал:
– Хорошо. Надеюсь, вы видели его в последний раз. Но если он вернется, вы мне расскажете, не так ли? Я спрашиваю не из любопытства, но потому что считаю, что вы, быть может, почувствуете облегчение, если заговорите.
– Если он приснится мне снова, я вам все расскажу, – ответил Джейкоб с такой торжественностью, которая показалась мне почти чрезмерной.
Что ж, раз так, я попытался отвлечь его мысли от этой темы и перевести в более житейское русло, поэтому достал ужин и убедил Сетла разделить его со мной, в том числе и содержимое бутылки. Через некоторое время, когда он пришел в себя, я раскурил сигару, угостив его другой; мы курили почти час и беседовали о том о сем. Мало-помалу комфорт тела дошел до мозга Джейкоба, и я видел, как сон опускает свои добрые ладони на его веки. Он тоже это почувствовал и сказал мне, что теперь он в полном порядке, и я могу без опаски покинуть его. На это я ответил, что, в порядке он или нет, я смогу увидеть при свете дня, зажег вторую свечу и начал читать, а он уснул.
Постепенно книга увлекла меня настолько, что вскоре я вздрогнул, почувствовав, как она выпала из моих рук. Я взглянул на Джейкоба и убедился, что он еще спит; к моей радости, на лице его было редкое для этого человека выражение счастья, а его губы шевелились, как бы произнося слова. Затем я вернулся к своим делам, и, когда очнулся снова, кровь застыла у меня в жилах: голос с кровати рядом со мной молил:
– Только не этими красными руками! Никогда, никогда!
Взглянув на Джейкоба, я обнаружил, что он по-прежнему спит, однако бедняга мгновенно проснулся и не удивился, увидев меня. И снова в нем чувствовались апатия и безразличие к окружающему миру. Тогда я сказал:
– Успокойтесь и расскажите мне ваш сон. Вы можете говорить свободно – я не предам вашего доверия и, пока мы оба живы, никому не расскажу о том, что вы мне решите поведать.
– Я уже обещал, что расскажу вам; но лучше мне вам сначала рассказать, что предшествовало этому сну, чтобы вы поняли. В далекой юности я был школьным учителем приходской школы в маленькой деревне на западе страны. Как она называлась, сейчас не важно. Я был помолвлен с девушкой, которую любил почти до благоговения, но пока мы ждали того момента, когда сможем накопить денег, чтобы создать семью, появился другой мужчина. Обычная история. Он был почти так же молод, как и я, – красивый джентльмен с благородными манерами, которые привлекают женщин нашего класса. Он ходил на нашу реку удить рыбу, и моя возлюбленная встречалась с ним, пока я работал в школе. Я уговаривал ее отречься от него, умолял, предлагал пожениться сразу же и уехать, начав жизнь в чужой стране, но она и слушать ничего не желала. Было очевидно, она всерьез увлечена этим человеком. Тогда я сам решил встретиться с ним и попросить
