Гаснет иконка Ману, и интерфейс уведомляет об еще одном развоплощенном члене клана.
Активирую повышение уровня, вскакиваю на мгновенно восстановившиеся ноги и падаю под команду «Freeze!».
Меня снова заморозили. Конца разморозки мне дождаться не удается…
Ты умер, испытуемый.
Осталось жизней: 1.
До возрождения: 3… 2… 1…
Возрождение происходит на том же гексагоне, а не на нейтральном – потому что нейтральных не осталось.
Внимание, испытуемый! У тебя осталась последняя жизнь!
Потеряв и её, ты лишишься всего, чего добился, и вернешься в день, когда был отобран, как кандидат. Твоя память о жизни с интерфейсом будет стерта, а сам интерфейс – деинсталлирован.
Внимание, испытуемый! Ты потерял все гексагоны!
До развоплощения: сутки по времяисчислению Пибеллау.
Внимание, испытуемый! Твой клан расформирован!
Твои вассалы (Лети) снова свободны.
Сдерживаю крик от фантомной боли. Едва проявившись в реальности, сразу же ухожу в скрытность, и на мое счастье, моего появления никто не заметил.
Крадусь на место своей гибели и не верю своим глазам – мои шмотки лежат неподобранными! Клан Джумы добивает очередную волну «колобков», отложив сбор лута на потом – ничего удивительного, и мы сами так часто делали. Подбираю все свои шмотки, а потом также пробегаюсь по тому, что осталось после товарищей. Закидываю все в рюкзак, оставшийся со мной при перерождении. Особого удовлетворения это не приносит, слишком сильна боль от потери друзей и шансов на победу.
Теперь у меня только один вариант – напасть на Джуму, когда он не будет этого ждать. Убью его – получу все его гексагоны, а там посмотрим.
Затаившись в ночи, терпеливо жду подходящего момента и надеюсь, что его способность неуязвимости еще не откатилась.
Клан Джумы зачищает очередную волну «колобков», пару «жуков» и одну двухголовую змею, после чего собирается у купола. Саудит произносит победную речь, и воздух оглашают восторженные крики. Я их понимаю – они почти победили. Тафари не устоять против совокупной мощи ресурсов двух третей гексагонов поля Испытания.
Рядом с Джумой стоит улыбающаяся Лети. Саудит под взрыв хохота одобрительно хлопает ее по заднице, что-то спрашивает, Лети кивает. Джума гортанно выкрикивает ряд указаний, а потом, прижав девушку к себе, ведет под купол. Рядом раздается шорох чьих-то шагов.
– Уходи, – говорит кто-то по-русски. – Тебя вижу не только я. Может увидеть еще один наш парень, и тебе повезло, что он от тебя далеко.
Обернувшись, вижу Кена.
– Здесь хорошо выдержан баланс, – одними губами произносит он. – На любой хитрый болт найдется…
– Почему не поднял тревогу?
– Не хочу быть гнидой, дружище. Я знаю, что ты все забудешь, но я – нет. Мы выиграем, я получу свои деньги у Джумы, но всю свою счастливую жизнь буду думать, что сдал близкого мне по духу человека. Какой у тебя уровень социальной значимости, Фил?
– Перед выемом был семнадцатый.
– Силен! Я еле-еле достиг девятого.
– Кен, какой откат у неуязвимости Джумы? – шепотом спрашиваю я.
Меня не покидает мысль атаковать араба еще раз, и от ответа зависит, стоит ли мне сидеть здесь и дожидаться появления саудита.
– Что там, Кен? – рядом раздается чей-то зычный голос. – Волна?
Обернувшись, вижу того воина, что бился с Ману.
– Никого, Патрик! – отвечает ему Кен. – Слушай, смотрю я на эти звезды и не могу понять, есть ли здесь хоть одна знакомая? Вот смотри – раз, два, три, – он считает до пятнадцати, обняв Патрика, и показывает ему на небо. – Пятнадцать звезд и все так близко друг от друга? Как думаешь, их разделяют световые часы или минуты? Я думаю, минуты, Патрик…
– Ты что-то путаешь, Кенни-бой! Расстояния не считают в минутах или часах!
– Да? Ну и хрен с ним! Ты же знаешь, я из тех краев, которые заканчиваются на «-стан». Пойдем отсюда, дружище! Ты же сегодня свободен от дежурства? С кем ты уединишься, с Кристиной или Гюрзой?
Кен уводит соклановца, рассказывая ему свое виденье на прелести Кристины.
Значит, пятнадцать минут. Джуму этой ночью мне не убить. До развоплощения меньше суток, и все, что мне остается, это как можно скорее добыть хотя бы немного единиц ресурсов сущности.
Иначе мне и до конца часа не дожить.
Глава 24. Взорвать все мосты
Агентство национальной безопасности узнает время по твоим часам.
«Враг государства»– Водки мне! – раздается справа от меня. Сосед, спавший весь полет, проснулся. Показывает два пальца. – Две! И сок томатный, тоже два!
В салоне самолете рейса Москва-Майами царит оживление. Все фильмы отсмотрены, каждый успел поспать и дважды поесть – двенадцатичасовой перелет близится к завершению. Отдохнувшие пассажиры оживленно разговаривают, обсуждая город прибытия.
Стюардесса протягивает моему соседу, сидящему у окна, запрошенное – водку и сок.
– Вам? – мило улыбаясь, спрашивает меня стюардесса.
– Воду. Без газа.
Получив искомое, я выпиваю полстакана и отставляю на откидной столик.
– О, меньше двух часов осталось! – оживляется сосед, посмотрев на экран и восклицает. – Майами – город грез, город-отдых! – он внезапно протягивает руку. – Леха!
– Филипп, – отвечаю на рукопожатие. – Может, все-таки Алексеем вас звать?
– А как тебе будет удобнее! – он залпом выпивает сто грамм и выдыхает, утерев рот рукавом, после чего смачно выпивает весь сок, активно работая кадыком.
Говорит он очень чисто, но его попытка выдать себя за русского выглядит смешно. «Алекс Томашик, 54 года, разведчик» – сто пудов, сотрудник Центрального разведывательного управления США.
За всю поездку он заговорил впервые. С местом мне не повезло – я оказался между ним и депрессивного вида девушкой –
