ней. Да девушка и не справилась бы с телом отца, оно слишком тяжело для нее, а Санджай про арест Тома не знал. Сегодня у него семинар, и он в колледже уже с десяти часов утра. Ему просто физически было бы не успеть отучиться, – сказал Франц. – К тому же следы на свалке полностью совпадают со следами, которые мы обнаружили в кустах возле дома Кати. Похоже, что человек, который стрелял в девушку, спер и тело. Хотел бы я знать, кто же это все-таки может быть?
Аня с Маришей узнали про арест Тома только после того, как к ним с дружеским визитом заявился Франц. В его версию событий подобное исчезновение тела отлично укладывалось. Таинственная невеста, съедаемая муками совести или ревности, решила похитить тело своего жениха для каких-то своих целей. Они могли быть любыми.
Франца терзали нехорошие подозрения. Например, что девушка вряд ли склонна по-доброму отнестись к телу обидчика. Поэтому Францу мерещились присланные в скором времени заспиртованные части тела Вернера или небольшой пригорок, где будет зарыт обидчик, словно бродячая собака, чтобы не распространял заразы. С другой стороны, вполне возможно, что тело было похищено девушкой, чтобы единолично владеть Вернером, хотя бы после его смерти. В этом случае останки бедолаги, набальзамировав, укрыли бы роскошными одеждами и водрузили на домашний алтарь, где тело бы покоилось, окруженное заботой не оцененной им по достоинству невесты. Неизвестно, какой из вариантов был хуже.
Тяжело вздохнув, Франц внимательно оглядел последнюю невесту Вернера, которая сидела напротив и, затаив дыхание, слушала его.
– Может, слышали что-нибудь о пропавших невестах Вернера? – невинным тоном поинтересовался он у девушек после того, как выложил свои новости.
Аня, измученная многодневными поисками завещания, а также звонками невест Вернера, которые до сих пор еще не соизволили, но хотели бы навестить его, только зашипела.
– Невесты звонят, – лаконично ответила за Аню Мариша. – Хотят приехать и попрощаться с телом, а тела-то нет.
– Тела нет, – эхом отозвался Франц.
– Так они не верят, – возмущенно сказала Аня. – Говорят, что я не имею права им это запрещать. А так как у многих уже виза оформлена, эта скотина ведь слала приглашения пачками, то вскоре можно ждать наплыва невест.
– «Эта скотина» – это Вернер? – уточнил Франц на всякий случай. – И ему звонят невесты? А почему вы не хотите, чтобы они приехали, может, мы сможем вычислить убийцу. Я уверен, что он, вернее, она из числа отвергнутых кандидатур.
– Звонят те девушки, которые у Вернера еще не бывали, а стало быть, и отвергнутыми их считать нельзя. Из бывших только одна звонила, но это было еще при жизни Вернера, – пояснила ему Мариша, так как Аня в это время приходила в себя от возмутительного предложения Франца.
– Что, у Вернера были и еще невесты, кроме дюжины, что приезжали сюда? – ахнул Франц.
– Сотни две или три, – заявила Аня. – Но даже если без преувеличений, то десятка три наберется.
Франца ее слова повергли в черную меланхолию. Он размышлял о вопиющей несправедливости: у богатых и старых мужчин бывает до полусотни девушек, мечтающих жить с ними, а ведь старикам с ними просто не справиться. В то же время у него, молодого и бедного, нету ни одной. Где справедливость? Но тут Франц вспомнил, что богатый и старый уже умер, а он, наоборот, жив и здоров. Настроение у парня тут же повысилось, и он решился спросить:
– А что вы делаете сегодня вечером? Я хотел бы пригласить вас в кино.
– Сегодня мы не можем, – вздохнула Аня. – Сегодня мы званы на обед к Густаву.
– К этому старикашке? – не поверил своим ушам Франц. – Но зачем?
– Ему очень одиноко после смерти Моники, – закатив глаза, объяснила Мариша. – Вот мы и решили развлечь старичка, к тому же он весь больной, говорит, врачи не обещают ему больше года жизни.
– Это еще надо проверить, – мрачно сказал Франц. – Моя бабушка тоже помирала целых тридцать лет, каждый день уверяя, что чувствует себя так плохо, что до заката ей точно не дожить. В конце концов мы перестали ей верить, тут-то она и померла. Думаю, что от досады. Потому что врач, делавший вскрытие, сказал, что у нее были все шансы дожить как минимум до ста лет. Таких великолепных сосудов и сердца ему давно не приходилось видеть даже у молодых. Конечно, если вы предпочитаете слушать бредни старика Густава про его неземную любовь к чистому ангелу Монике, то дело ваше. Но предупреждаю, в кино идет отличная комедия.
– Я бы, пожалуй, сходила, – нерешительно проговорила Аня. – Только надо было бы позвать и Сергея. Вдруг он что-нибудь узнал про судьбу своей Лены. Вот втроем и пойдем.
– Нет уж, – рассердилась Мариша. – Вы втроем будете веселиться и лопать кукурузу, а я давиться столетним коньяком? Так дело не пойдет. Скажем Густаву, что придем к нему завтра. В конце концов не все ли ему равно? А лучше и вовсе ничего не говорить, ведь он все равно сам не вспомнит, что пригласил нас именно сегодня. И потом у него нет телефона.
– А вы напишите ему, а я занесу, – предложил Франц. – Сообщите, что обе подхватили простуду и боитесь его заразить. Только напишите каждая хоть по несколько строчек, старику будет приятно.
Девушки послушно взяли ручки и накатали записку с извинениями. Взяв послания, Франц отправился к дому Густава и вернулся от него весьма удивленный.
– Его нет дома, – сообщил он. – Возле двери я столкнулся еще с несколькими приглашенными. Надо сказать, вы много потеряли. Такого отличного сборища ископаемых мне давно не приходилось видеть. Все они ужасно возмущены, некоторые приехали издалека только потому, что Густав настоятельно звал их. Вот они и приехали. Сам же Густав отправился куда-то еще днем, так нам сказал его сосед. И про то, что у него вечером гости, Густав соседу не обмолвился ни словом. Напротив, сказал, что рад свободному деньку и едет в Мюнхен, чтобы хорошенько развеяться. Просил даже соседа не волноваться, если он приедет уже за полночь.
– Ничего себе, – поразилась Мариша. – У старичка явный склероз. Надо же, позвал нас в гости, а сам уехал. Хороши бы мы были!
– Ну и отлично, – воскликнула Аня. – Честно говоря, у меня мороз по коже пробегает, когда этот старикашка на меня смотрит. Я себя чувствую величайшей распутницей в мире.
