– Нас бросать не надо. Мы сами прыгнем, – сказал Сергей.
– Ну, это кто как, – покусывая травинку, сказал летчик. – Иногда приходится и под зад давать. В прошлом году один вот такой же петушился, петушился и не прыгнул. В самолете, когда подошла его очередь, ухватился за скобу, трактором не оторвешь. В следующий полет посадили с одними девчонками. Думали, мужское самолюбие взыграет. Не прыгнул. Собрал вещички и укатил. Вот так бывает.
– Посмотрим, – сказал Сергей. – Не для того сюда ехали.
– Андрей Петрович, а вы сами, случаем, не боитесь? – спросила Светка. – Отец мне говорил: летать – одно, а прыгать – другое. Я, признаюсь честно, боюсь.
– Надо будет – прыгну. – Андрей нахмурился и вразвалку, походкой бывалого человека пошел к самолету.
Все молча посмотрели ему вслед. Подождав, когда летчик отойдет подальше, Косачев тихо проговорил:
– Ребята, убей меня бог, но мне показалось: ему не понравилось, что наша Светлана по отчеству его назвала.
– Правильно сделала, – улыбнулся Сапрыкин, – начальство уважать требуется.
Косачев поправил воображаемую фуражку, выпятил грудь.
– Бросать вас буду, – передразнил он летчика. – Как там у вас с запасным бельем?
– Перестань, Васька, кривляться, – одернула Косачева Светка. – Андрей парень неплохой, отец его хвалит. Но порисоваться любит – хлебом не корми. Не нравятся мне такие…
И Сергей почувствовал: последние слова она сказала только для него, мол, не думай зря, не ради него я сюда приехала.
– Ну что рты разинули, – улыбнулся Сергей. – Помогайте. Здесь как раз каждому по парашюту осталось.
Вечером они вновь собрались все вместе. Жара наконец-то спала, воздух посвежел. Очнувшись от сонной дневной одури, застрекотали кузнечики. Между палаток, осмелев, носились воробьи.
– Если бы я не была девчонкой, то я бы обязательно пошла в летчики, – говорила Светка.
– Летчики мало живут. Чуть отказал мотор, и все – крышка, – заявил Васька Косачев. – Парашютов-то им не дают.
– Послушайте, а почему, правда, не дают? – простодушно спросила Света. – Я бы всем выдавала: и летчикам, и пассажирам.
– Тогда нужны были бы и грудные парашюты, – ответил Федька. – Вон, слышала, здоровые парни – и то не все решаются. А ты бы хотела, чтоб старики и дети прыгали.
– Правда, – согласилась Светка. – Уж что случись, так лучше вместе и до конца. Я вот сейчас о чем подумала: когда парашют один, а спасаться надо многим, то, наверное, погибают самые совестливые…
– Ну, Светка, ты даешь! – прогудел Сапрыкин. – Знаете, ребята, такая у меня мысль. – Федька помолчал немного, поглядывая на друзей. – Я отца хочу разыскать. Надоело мне выслушивать разную ерунду. Мол, твой родитель чуть ли не за границу улетел. Я недавно с Глухаревым разговаривал. Он на гидросамолетах летал и моего отца хорошо знал. Говорит, надо искать между гольцом и Леной. Где-то там они упали. Честно говоря, я и в авиацию из-за отца решил пойти. – Федька неожиданно замолк, затем хлопнул Сергея по спине. – Пошли спать, завтра рано подниматься.
Разбудили их в пять утра. Построили и повели в квадрат – обозначенное флажками место, где лежали уложенные парашюты.
Тихо на аэродроме. Застывший сонный купол неба да не растревоженный воздух. И ровная, как стол, зеленая гладь аэродрома.
Покачиваясь под тяжестью парашюта, Сергей зашел в самолет. Сзади, отрезая путь, захлопнулась дверь. Загрохотал мотор, и самолет покатил к взлетной полосе.
Минут через пять после взлета загудела сирена, инструктор открыл дверь.
Сапрыкин стоял впереди, Сергей следом за ним, тыкаясь лбом в ранец Федькиного парашюта. Под ногами, покачиваясь, гудел пол.
– Пошел! – крикнул инструктор, и Сапрыкин шагнул вперед. Перед Сергеем во весь рост встал пустой проем самолетной двери. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, а только помня, что так надо, Сергей, согнувшись, бросился в бездну. Его рвануло и потащило куда-то вбок, мелькнул и тут же пропал хвост самолета. Вцепившись руками в запасной парашют, кувыркаясь и не понимая, что же ему делать дальше, Сергей летел к земле. Но уже в следующую секунду его дернуло, он услышал над собой мягкий хлопок. Поглядев вверх, увидел рассеченный пополам купол парашюта.
«Перехлест, – пронеслось у него в голове, – этого еще не хватало, нужно сдернуть стропу».
Он попытался подтянуть лямку и тут же с ужасом увидел, что догоняет другой парашют, который висел прямо под ним. В следующее мгновение ноги коснулись и утонули в пружинистой ткани. И тогда понимая, что сейчас он погасит купол товарища, Сергей побежал к краю купола. Ноги скользили, проваливались в мягкую ткань. Купол его собственного парашюта гас, но он не видел этого. Наконец добрался до края и скользнул в бездну.
«Запасной нужно выпускать, запасной», – шаря по груди, думал Сергей. Но тут его снова тряхнуло, и он почувствовал, что падение замедлилось. Подняв голову, увидел: Федька держит стропы его парашюта, который обмяк и свисал как обыкновенная тряпка.
– Серега, держись! – крикнул Федька. – Дойдем на одном.
Так и долетели, приземлились на пашню. К ним бежали: впереди всех инструктор, а за ним Косачев, Светка.
Обгоняя всех и сигналя, летела машина «скорой помощи».
Вечером Косачев отозвал Сергея за палатку.
– Ну как, будешь еще прыгать, или домой поедем? – спросил он.
– Ничего, прыгнем еще раз. Первый блин комом, второй должен получиться.
– И охота тебе жизнь тряпке доверять? – с любопытством взглянул на него Косачев. – Все равно ведь на самолете парашютов не дают. Может, уедем, а?
– Да ты что, сдрейфил? – возмутился Сергей. – Светка – и та прыгнула. А мы обратно. Нет, ты что-то не то говоришь. Прыгнем еще раз, – уже мягче добавил он.
МЕДИЦИНСКАЯ КОМИССИЯ
Комиссию проходили в аэропортовской поликлинике. Приехали с утра, сдали анализы, потом стали ходить по кабинетам. Раздетые по пояс, весело оглядывая друг друга, сидели в коридоре на стульях. Первым обычно шел Сапрыкин, за ним Сережка с Косачевым. Особенно боялись кабинет «Ухо-горло-нос», где крутили на кресле. Немало парней выходили оттуда бледными, невидящими глазами смотрели поверх голов и уходили в регистратуру забирать документы.
Но все обошлось. Сергея посадили на стул, нагнули голову почти до самых коленей, покрутили немного, потом попросили пройти и сесть на другой стул. Ничего страшного. Сергея это даже позабавило. На качелях они выделывали не такое. Он так и сказал Косачеву, когда вышел из кабинета.
– Не дрейфь, забава для ребятишек.
Осталось пройти терапевта. Им сказали, чтоб пришли завтра, когда будут готовы анализы, к Бурковой.
На другой день врач измерила у Сергея давление, полистала медкарту, потом наморщила лоб, пытаясь что-то вспомнить, посмотрела на него внимательно.
– Это ты Жигунов Сергей?
– Я.
– Боже ты мой! – выдохнула она. – Похож, ой как похож!
Сергей приподнял голову. Пусть охает, ахает, признает в нем кого угодно, лишь бы пропустила, подписала медицинскую карту.
– А ну, подойди. Я тебя посмотрю.
Она уложила его на кушетку, стала внимательно слушать.
– Ты посиди здесь, – сказала она Сергею. – Я сейчас на минуту выйду.
Она взяла Сережкины документы, вышла из кабинета. Сергей стал разглядывать комнату. Вдруг
