– Вот здесь я живу. Вернее, снимаю комнату, – сказала Наталья, сбрасывая мокрые туфли.
– Сколько берут? – поинтересовался Пряхин, оглядывая комнату.
– Ой, не спрашивайте! Но по московским меркам недорого. Жанна Андреевна мне приплачивает. Так что жить можно. Быстро раздевайтесь. А я поставлю чай. – И, улыбнувшись, добавила: – Ну, чего раздумываете? Это тибетские монахи могут сушить одежду своим телом. А мы еще не научились.
Пряхин зашел в ванную, присел на краешек стиральной машины. Еще полчаса назад он не мог себе представить, что окажется здесь, в этой крохотной ванне, и будет смотреть на себя в чужое зеркало и чувствовать за спиной свисающие с вешалки махровые полотенца. Даже по этим вещам можно было составить представление о привычках человека, обладающего ими. Наталья была аккуратна, на полочке под зеркалом стояли флаконы с дезодорантами, зубными щетками, духами, одеколонами, массажными щетками и другими дамскими принадлежностями. Здесь витал особый запах, присущий только женщинам – мир, который приоткрывают самым близким людям.
За дверью раздался голос Натальи Владимировны:
– Григорий Ильич, возьмите полотенце. И халат. Извините, но у меня нет мужского.
Пряхин открыл защелку, в образовавшуюся щель влезли белое полотенце и зеленый махровый халат.
Пряхин взял полотенце, разделся и, включив кран, стал принимать душ.
– Григорий Ильич, выходите, – вновь напомнила о себе Наталья. – Теперь моя очередь.
– Лечу-лечу! – откашлялся Пряхин.
– Я включила чайник.
Выходя из ванной, Григорий в узком коридорчике натолкнулся на ожидавшую Наталью и ненароком, как медведь, коснулся ее груди. Она испуганно снизу вверх глянула на него, он извиняюще улыбнулся, показывая: мол, не виноват, скорее всего, виноваты проектировщики, которые слепили такие узкие коридоры, в них ни разойтись, ни разъехаться. Она, вздохнув, моргнула, поправила мокрые от дождя волосы и сделала движение в полуоткрытую дверь. И вновь натолкнулась на Пряхина. Он, неожиданно для самого себя, преградил ей дорогу, ему уже не хотелось все сваливать на строителей, полет в кабине вертолета под оболочкой обеспечивает определенную защищенность, на параплане же все было напрямую с природой, и от нее, как известно, не уйдешь. Он, запустив пальцы в мокрые волосы, положил руку ей на плечо и потянул к себе. Она закрыла глаза и, выгнувшись всем телом, мягкими податливыми губами ответно потянулась к Григорию. На кухне, пытаясь остановить их, засвистел чайник. Но им было не до него, вновь, как и на летном поле, над головой щелкнул, но уже не раскрывшийся парашют, а обыкновенный коридорный выключатель…
На другой день по дороге на работу Пряхин купил букет подснежников. Прежде чем спуститься в монтажку, он зашел в приемную к Наталье Владимировне и протянул ей цветы. Она как-то странно посмотрела на него, на цветы, и вдруг по ее щекам побежали слезы.
– Что? Что произошло? – быстро спросил Григорий.
– Только что по телевизору сообщили, что под Нукутском на вертолете разбился Королев, – прикрыв лицо рукой, ответила Наталья.
– Не может быть! – выдохнул Пряхин. – Возможно, ошибка!
– Нет, – сквозь слезы тихо ответила Наталья. – Жанна Андреевна позвонила рано утром. Она там, уехала на праздники.
Пряхин тут же из приемной позвонил Цырену Торонову. Тот уже знал о катастрофе, сказал, что вертолет разбился ночью, пытаясь взлететь с подобранной площадки.
– Они охотились на медведя, – сообщил Торонов. – Мишка лапой провел по брюху вертолета.
– Какой лапой, по какому брюху? – не понял Пряхин.
– Медведь оказался сороковым.
– Каким-каким?
– Роковым. Так говорят.
– Ты перестань нести ахинею! – крикнул Пряхин. – Говори дело!
– А дело все в том, командир, что наши власти наложили в штаны. Выворачиваются и врут. На всех каналах утверждают – был плановый облет территории. Сначала завалили мишку, а потом решили оттартать на базу. Но на лебедке, ты помнишь, можно поднять не больше двух человек. Это сто шестьдесят кило. Туша могла потянуть на все четыреста.
«Если бы ее потащили на подвеске и, допустим, она зацепилась за сухостой, то ее можно было сбросить, – начал лихорадочно соображать Пряхин. – С лебедки не сбросишь.
– Летающий с губернатором шеф-пилот раньше вообще не летал на этом типе, – добавил Торонов. – Насколько мне известно, до этого он служил у вояк. Потом его, как и многих, отправили в отстой.
Пряхин мысленно начал перебирать, кто еще мог быть в вертолете с губернатором. Кеша? Сугатова? Румпель? Может, кто-то еще из знакомых? Для кого медведь оказался сороковым? Уж точно не для губернатора. Скорее всего, для такого дела наняли или уговорили опытного охотника. Возможно, что им оказался родственник Цырена – Бато Торонов.
И неожиданно Григорий встретился взглядом с Натальи. Она смотрела на него теми же глазами, как и та больная, к которой они прилетали по санитарному заданию на вертолете. Смотрела с той надеждой и верой в чудо, с какой вглядываются в лица взрослых дети: а вдруг то, о чем говорили по телевизору, – неправда, просто какое-то недоразумение и он, Пряхин, скажет об этом, поскольку только что говорил с верным человеком и узнал от него те подробности, которые могут дать хоть какую-то надежду.
– Какая-то мистика, – откашлявшись и отводя глаза, сказал Григорий. – Сороковой – роковой!
Из кабинета вышел растерянный Дудко.
– Слышали, какая беда? Вот это кино! Как же они так неосторожно?
Пряхин молчал.
– Машиной управлял первоклассный летчик. Я вас спрашиваю. Вы же профессионал. Как такое могло случиться?
– Лучший врач – практикующий врач, – хмуро ответил Пряхин. Его покоробил тон, с каким пытался заговорить с ним Арсений Петрович. – Лучший летчик – тот, который каждый день поднимается в воздух. Все будет хорошо, если у него над душой не стоит командующий, шеф протокола или другой чиновник.
– Вы имеете в виду смоленскую трагедию?
– Не только! Лебедя, сахалинского губернатора, охотников на снежных баранов на Алтае. Бараны были не только в горах, но и в кабинах вертолетов.
– Вы здесь не занимайтесь демагогией! – фальцетом выкрикнул Дудко. – Здесь нужны факты!
– Факты, вон они! – Пряхин ткнул пальцем в телевизор.
– Чего вы мне тычете! – перебил его Дудко. – Я вас спрашиваю прежде всего как специалиста.
– В таких делах я не специалист. Я не был в кабине. Для вертолетчика работа с губернатором была не повседневной, а разовой. Слетал туда-сюда – и жди следующего раза. Я слышал, недавно в Нукутск привезли канадскую машину. Компактная, удобная игрушка. Это не привычная «восьмерка», на которой летал шеф-пилот губернатора. Он попробовал машину и ничего необычного в ней не нашел. И, взяв на борт губернатора, полетел в тайгу. Охотоведы выследили медведя и ждали главного охотника. Остальных деталей я не знаю. Сейчас, как это бывает, сами погибшие не могут ни опровергнуть, ни подтвердить, что на самом деле произошло.
– Там произошел теракт!
– Как только что вы сказали, нужны факты, – заметил Пряхин. – Они у вас есть?
– Все, можете быть свободны, – махнул рукой Дудко. – Теперь мы все будем свободны.
Через некоторое время после похорон Королева попросила Пряхина о встрече. Григорий поразился переменой, произошедшей
