Закон, по причине младенчества слушателей не могший еще преподать совершеннейшего учения, заповедует любить ближнего, «как самого себя». Но Христос научил любить ближнего больше, чем и самого себя. Ибо Он говорит: никто не может оказать «больше той любви, как если кто… душу свою… положит… за друзей своих» (Ин. 15, 13). Итак, законнику говорит: «правильно ты отвечал». Поскольку ты, — говорит, — подлежишь еще Закону, то ты правильно отвечаешь; ибо по Закону ты верно рассуждаешь.
Законник, получив похвалу от Спасителя, выказал высокомерие. Он сказал: «А кто… ближний… мой»? Он думал, что он праведен и не имеет подобного себе и близкого по добродетели; ибо полагал, что праведнику ближний есть только праведный же. Итак, желая оправдать себя и возвыситься пред всеми людьми, он с гордостью говорит: а кто ближний мой?
Но Спаситель, поскольку Он Творец и во всех видит одно создание, определяет ближнего не делами, не достоинствами, но природой. Не думай, — говорит, — что поскольку ты праведен, то и нет тебе никого подобного. Ибо все имеющие одну и ту же природу суть ближние твои. Итак, и ты сам будь ближним их не по месту, но по расположению к ним и заботливости о них. Для того и привожу Я тебе в пример самарянина, чтобы тебе показать, что хотя он различался по жизни, однако ж, стал ближним для нуждавшегося в милости. Так и ты проявляй себя ближним чрез сострадание и поспешай на помощь по собственному признанию. Итак, этой притчей мы научаемся быть готовыми к милосердию и стараться быть ближними для тех, кои нуждаются в нашей помощи. Познаем и благость Божию в отношении к человеку. Природа человеческая шла «из Иерусалима», то есть из безмятежной и мирной жизни, ибо Иерусалим означает «видение мира». Куда же шла? «В Иерихон», пустой, низкий и удушливый от жара, то есть в жизнь, полную страстей. Смотри: не сказал Он «сошел», но «шел». Ибо природа человеческая всегда склонялась к земному, не однажды, но постоянно увлекаясь страстной жизнью. «И попался разбойникам», то есть попался бесам. Кто не сойдет с высоты ума, тот не попадется бесам. Они, разоблачив человека и сняв с него одежды добродетели, нанесли ему греховные раны. Ибо они сначала обнажают нас от всякого доброго помысла и покрова Божия, а потом и наносят раны грехами. Природу человеческую они оставили «едва живым» или потому, что душа бессмертна, а тело смертно, и таким образом подчинена смерти половина человека, — или потому, что природа человеческая не совсем была отвержена, а надеялась получить спасение во Христе, и таким образом была не совершенно мертвой. Но как чрез преступление Адама смерть вошла в мир, так чрез оправдание во Христе смерть имела быть упраздненной (Рим. 5, 16–17).
Под священником и левитом разумей, пожалуй, Закон и пророков. Ибо они желали оправдать человека, но не могли. «Невозможно, — говорит апостол Павел, — чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр. 10, 4). Они сжалились над человеком и размышляли: как бы исцелить его, но, побежденные силой ран, опять удалились назад. Ибо это значит (пройти мимо). Закон пришел и остановился над лежащим, но потом, не имея силы уврачевать, отступил. Это и означает «прошел мимо».
Смотри: слово «по случаю» имеет некоторый смысл. Ибо Закон, действительно, дан не по особой какой-то причине, но по причине слабости человеческой (Гал. 3, 19), не могшей сначала принять Христова таинства. Поэтому и говорится, что священник, то есть Закон, пришел уврачевать человека не нарочито, но «по случаю», что мы обыкновенно называем случайностью. Но Господь и Бог наш, ставший «за нас клятвою» (Гал. 3, 13) и названный Самарянином (Ин. 8, 48), пришел к нам, совершая путь, то есть предлогом к пути и целью поставив то самое, чтобы исцелить нас, а не проходом только, и посетил нас не случайно (между прочим), но жил с нами и беседовал не призрачно.
Тотчас «перевязал… раны», не попустив болезни усилиться, но связав ее. «Возлил масло и вино»: масло есть слово учения, предуготовляющее к добродетели обещанием благ, а вино — слово учения, приводящее к добродетели страхом. Итак, когда слышишь слово Господа: «Приидите ко Мне, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28) — это масло, ибо показывает милость и успокоение. Таковы же слова: «приидите…. наследуйте Царство, уготованное вам» (Мф.25, 34). Но когда Господь говорит: идите во тьму (Мф. 25, 41) — это вино, учение строгое. Можешь разуметь и иначе. Масло означает жизнь по человечеству, а вино — по Божеству. Ибо Господь иное совершал как человек, а иное как Бог. Например, есть, пить, проводить жизнь не без приятностей и не обнаруживать суровости во всем, как Иоанн, — это масло; а чудный пост, хождение по морю и прочие проявления Божеской силы — это вино. Вину можно уподобить Божество в том отношении, что Божества в Самом Себе (без соединения) никто не мог бы стерпеть, если б не было и масла сего, то есть жизни по человечеству. Поскольку же Господь спас нас чрез то и другое, то есть Божество и человечество, то поэтому и говорится, что Он возлил масло и вино. И ежедневно те, кои бывают крещаемы, исцеляются от ран душевных, будучи помазуемы миром, тотчас же приобщаясь к Церкви и причащаясь Божественной Крови.
Господь посадил нашу израненную природу на Своего подъяремника, то есть на Свое Тело. Ибо, сделал нас Своими членами и причастниками Своего Тела: нас, долу находящихся, возвел на такое достоинство, что мы одно с Ним Тело!
Гостиница есть Церковь, всех принимающая. Закон не всех принимал. Ибо сказано: «Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество Господне» (Втор. 23, 3). «Но во всяком народе боящийся Его… приятен Ему» (Деян. 10, 35), если желает уверовать и сделаться членом Церкви. Ибо Она всех принимает: и грешников, и мытарей.
Примечай точность, с какой сказано, что привез его в гостиницу и возымел о нем попечение. Прежде чем привез в нее, он только перевязал раны. Что это значит? То, что когда составилась Церковь и открылась гостиница, то есть, когда вера возросла почти у всех народов, тогда открылись и дары Святого Духа, и благодать Божия распространилась. Это узнаешь из Деяний Апостольских. Образ гостиника носит в себе всякий апостол и учитель, и пастырь, Им Господь дал «два динария», то есть два Завета: Ветхий и Новый. Ибо тот и другой Завет, как изречения одного и того же Бога, имеют на себе изображение одного Царя. Сии-то динарии
