В развитых благополучных странах мы редко размышляем на экзистенциальные темы, пока не встает вопрос о жизни и смерти. Серьезные и опасные болезни порой вдохновляют нас на кардинальные перемены и заставляют бросить вызов хорошему воспитанию. Перед лицом смерти люди способны за секунду изменить свои главные приоритеты, перейти от внешнего контроля к внутреннему.
Что означает внешний контроль?Воспитательная стратегия прошлых поколений ориентировалась на внешний идеал: «Веди себя так, чтобы люди видели, как ты хорошо воспитан. Пусть родители тобой гордятся!»
«Путевка в жизнь», которую получили я и мои ровесники, гласила, что надо не быть верным себе, а «играть свою роль», как актер на сцене. Подобно актерам, мы учились произносить наизусть «правильные» реплики. Кем мы были, как мы чувствовали себя – было абсолютно не важно, об этом даже речи не заходило. Получая нежеланный подарок на Рождество, мы вежливо говорили: «Спасибо», скрывая разочарование или обиду. Когда дети окончательно приучались «скрывать себя» и теряли связь с собой, родители могли расслабиться и считать, что воспитание успешно завершено.
Цель воспитания – подогнать детей под некий внешний идеал, возникла в те времена, когда их считали будущей рабочей силой, гарантирующей содержание родителей в старости и болезни. Позже в них стали видеть, наряду с другими факторами, показатель морали, амбиций и статуса семьи. К 1950-м годам мы с удивлением и благодарностью открыли, что дети – это люди, которые заслуживают уважения и имеют право на развитие своей личности. Но и сегодня приходится отстаивать идею о том, что дети не только существуют отдельно от нас, но и обладают собственной ценностью – они уникальны и ценны, просто потому что они есть!
В целом статус детей радикально изменился всего за сто лет – от внешней, социальной ценности до более внутренней и экзистенциальной. Конечно, не все попытки привнести эти перемены в повседневную жизнь увенчались успехом.
Иногда мы перебарщиваем. 50 лет назад отец мог отречься от сына, который не пошел по его стопам, и заслужил бы полное одобрение общества. Сегодня иные родители так боятся посягнуть на самостоятельность детей, что те фактически растут в вакууме, лишенные родительской поддержки. Другие взрослые путают саморазвитие с ростом эго.
История противоречия личности и общества – это вечный конфликт между личными границами и готовностью взаимодействовать. У него нет решения. Мы можем только искать относительный баланс, подходящий для каждой конкретной ситуации.
В последние годы многих беспокоит то, что они считают тенденцией к усилению индивидуализма. Это тревожит даже тех родителей, которые хотят дать своим детям больше возможностей, чем было у них самих.
Такую озабоченность легко понять. Мировые новости полны сообщений о беспорядках и молодежных бунтах. Родителей пугает растущее число разводов, статистика изнасилований и суицидов, а также случаев, когда подростки пускают в ход оружие. С определенной точки зрения, появление «виртуальной реальности» – настоящее спасение.
Неудивительно, что люди задаются вопросом, насколько такая «свобода» хороша для детей. Но они путают личную ответственность со вседозволенностью. На самом деле личная, или экзистенциальная, ответственность, которую я считаю абсолютно необходимой для здорового общения между людьми, не имеет ничего общего со всеми этими явлениями. Я не верю, что отношения, построенные на равном достоинстве, могут создать проблемы. Скорее их создают безответственность, жадность и самодовольство.
Первый шаг – самый трудный
Родители, которые хотят дать детям больше возможностей в жизни, вынуждены экспериментировать. Насколько каждый из нас готов к экспериментам, зависит от личного опыта и культурных особенностей стран и социальных прослоек. Новые знания и идеи быстро распространяются через массовые коммуникации, но падают на разную почву.
В бывших странах «железного занавеса», с их жестким тоталитарным режимом, понятия индивидуальной, личной ответственности почти не существовало. За более чем полвека люди привыкли к тому, что личность не имеет ценности, а личная инициатива – чуть ли не преступление против государства. Сама мысль о том, что человек может нести ответственность за качество своей жизни, казалась абсурдной. Тот же опыт переживал датский ребенок всего одно-два поколения назад. В нашем обществе тоже можно было услышать: «Нет смысла высказывать свое мнение», «От меня ничего не зависит» и «Разве можно воспринимать ребенка всерьез?».
В США, напротив, личная инициатива всегда приветствовалась. Тем не менее американская семья (если можно говорить о такой семье в мультикультурном обществе) полна противоречий. С одной стороны, здесь отстаивают традиционные ценности и символы; с другой, многие считают одиночество синонимом индивидуальности и видят в личных обязательствах ограничение свободы.
Между этими крайностями лежит Европа, гораздо более пестрая в культурном отношении, чем думают многие не-европейцы. В северной Европе и Скандинавии патриархальная семейная структура давно ушла в прошлое. Те же процессы начинаются в южной Европе, хотя католическая церковь борется за сохранение мужского доминирования и подчиненной роли женщин и детей. (Впрочем, патриархальная семейная структура на юге носит лишь социальный и экономический характер. С психологической и экзистенциальной точки зрения в семьях царит матриархат).
Этот калейдоскоп меняющихся ценностей, а временами – их полное отсутствие, преподносит современным родителям огромное разнообразие возможностей, которого не могли себе представить их бабушки и дедушки. Как можно каждый день принимать большие и маленькие решения, если мы не можем договориться, чего хотим? Нужны ли нам новые авторитеты или следует полагаться на свой опыт и интуицию? Продолжать ли верить в высшие гуманитарные ценности, которых так не хватает в этом мире, или сконцентрироваться на личном материальном благополучии?
Выбор труден – так труден, что многим родителям удается справляться лишь с сиюминутными задачами. Тем не менее условия обозначены четко. Хотим ли мы, чтобы наши дети следовали своим внутренним убеждениям, или им лучше полагаться на внешний авторитет, политический, религиозный или идеологический? Давайте рассмотрим пример, который показывает границы – и важность – родительской ответственности.
Ответственность и власть родителей
Пример
Трехлетний Якоб и его папа делают покупки в торговом центре. Вначале Якоб держится за папину руку, но потом ему становится скучно и он отправляется исследовать магазины. Папа догоняет его, снова берет за руку и говорит: «Якоб, ты должен идти со мной!»
Якоб протестует и пытается вырвать руку, но папа держит его крепко.
(Очевидно, что он использует свою власть, исходя из родительской ответственности, и большинство взрослых его одобрят.)
По дороге домой они проходят мимо киоска с мороженым, и Якоб спрашивает: «Папа, можно мне рожок?»
Отец отвечает: «Не сегодня».
Якоб просит: «Ну папа! Я очень хочу! Почему мне нельзя?»
«Потому что я
