Что-то завибрировало рядом с его ногой. Его раскрытый телефон лежал у самых ног и еле слышно жужжал. Ну да. После того как он звонил Суве, он пытался дозвониться до…
Миками поднялся и поднес телефон к уху.
– Извини, что тебе пришлось перезванивать… – сказал Мотидзуки. – Что там у вас происходит?
– А что?
– Вчера вечером мне звонил Мацуока. Он выяснял, не было ли у меня недавно странных звонков, когда позвонивший молчит в трубку. Я немного удивился, поэтому ответил, что нет, и повесил трубку. Но знаешь, такие вопросы… наводят на определенные мысли. Ты знаешь, зачем мне звонил главный советник Мацуока?
– Нет… Не знаю.
Миками нажал отбой и без сил рухнул на табурет. В тот миг большая мягкая простыня кучей упала к его ногам, а потом совсем исчезла.
Он как будто проснулся.
Наконец-то он начал понимать…
«Все началось с информации, полученной от вас»… Вот оно! Когда он ездил к Мацуоке домой, он рассказал его жене о странных звонках. Позже оказалось, что им домой тоже кто-то звонил и молчал в трубку. Как и Мидзуки Муракуси. Тревожась за Минако, Мидзуки позвонила жене Мацуоки. Во время их разговора выяснилось, что кто-то так же звонил родителям Микумо. Причем всем им звонили примерно в одно время. А поскольку Минако как одержимая запоминала даты, у них появилось нечто вроде расписания. Дом Мацуоки. Дом Миками. Дом родителей Микумо. Квартира Муракуси. Звонки поступили именно в таком порядке. Миками знал и о других звонках. Перед самым похищением такие же звонки поступали и Мэсаки. Миками понял, что звонок, записанный на автоответчике Риёдзи Мэйкавы, происходил из того же источника.
Постепенно все вставало на свои места. Он живо представил себе все фамилии, и они выстроились в ряд – как будто он наблюдал парад планет.
«Ма, Ми, Му, Мэ, Мо…»
Ряд «М» в японской слоговой азбуке. Только последнего слога недоставало – «Мо».
Миками поднял голову. Посмотрел на Минэгиси.
– Вашим родителям или родственникам тоже звонили недавно?
В глазах Минэгиси он прочел ответ «Да».
Миками повернулся к Толстяку:
– А вам? Как ваша фамилия?
– Си…Сиратори.
Миками невольно улыбнулся: фамилия толстяка значила «Лебедь». Правда, он тут же опомнился и повернулся к Карандашу:
– А ваша?
– Морита.
– Вам тоже звонили и молчали?
– Нет.
– Мацуока выяснял у вас, звонили вам или нет?
– Я не могу…
– Да, выяснял, – ответил Мацуока, словно желая положить конец расспросам, прекратить пытку.
Миками увидел перед глазами почерневший указательный палец. Ах…
«Значит, нам все-таки звонила не Аюми…»
Он все понял, как только стал ясен один-единственный факт. Он уже давно отворачивается от правды… Осознание принесло с собой невообразимую горечь потери. Он закрыл лицо руками, потом сжал кулаки. Что было сил прижал их ко лбу.
Все было так ясно… теперь он понимал…
А, И, У, Э, О.
Ка, Ки, Ку, Кэ, Ко. Са, Си, Су, Сэ, Со. Та, Ти, Цу, Тэ, То. На, Ни, Ну, Нэ, Но. Ха, Хи, Фу, Хэ, Хо. Ма, Ми, Му, Мэ…
Невероятно! Невозможно поверить! Пятьсот восемьдесят тысяч семей. Миллион восемьсот двадцать тысяч жителей… И он все проделал один. За всеми странными звонками – один человек. Он начал с «А» и только теперь, спустя много лет, добрался до «М».
Интересно, когда же он начал? Три года назад? Пять лет назад? А может быть, еще раньше? Каждый день и целыми днями – утром, днем и вечером – он листал телефонный справочник и набирал, набирал номера… Даже после того, как указательный палец распух и почернел, даже после того, как потрескались кожа и ноготь, он продолжал нажимать на кнопки.
И все для того, чтобы найти тот самый голос. Чтобы найти похитителя дочери, чей голос он слышал по телефону четырнадцать лет назад.
«Я его узнаю, если услышу», – сказал Амэмия после похищения. Тогда он еще возлагал надежды на то, что полицейские найдут похитителя, но его надежды предали. Он узнал правду; узнал о постыдном замалчивании. Восемь лет спустя у его жены случился инсульт. Наверное, тогда все и началось. Ухаживая за ней, он начал звонить по телефону. Он пытался отыскать похитителя, полагаясь только на собственный слух. Может быть, его подгоняла мысль: «Пока Тосико еще жива». Он понимал, что с возрастом голоса меняются, и все же не сомневался, что узнает его. Голос мужчины от тридцати до сорока, хрипловатый, без особенностей произношения. Нет… Голос его мучителя, который он слышал у себя дома и в девяти разных местах, голос, который непрерывно звучал у него в ушах и приговорил его к жизни полной страданий.
Масштаб проделанной им работы страшно было даже представить. Телефонный справочник, выпущенный в шестьдесят четвертый год Сёвы. Они жили не в столице… у них тогда еще не думали о том, что сотрудники полиции рискуют, помещая в открытые справочники свои номера. «Префектура Д., Центр и Восток». В поразительно толстом справочнике содержались номера всех жителей города Д. и трех соседних городов. Список начинался с Аикавы, потом переходил к Аидзаве, Аоки, Аоянаги, Аояме… где-то посередине справочника находилась масса самых распространенных фамилий: Сато, Судзуки, Такахаси, Танака… И ведь ему недостаточно было делать по одному звонку на семью. Таких удачных случаев, наверное, было меньшинство. Если отвечал женский голос, приходилось перезванивать до тех пор, пока трубку не снимал мужчина. Если голос был мужским, но слишком молодым или слишком старым, снова приходилось перезванивать – ведь в семье наверняка имелся еще какой-нибудь мужчина, ровесник похитителя… Наверное, часто попадались такие номера, где никто не подходил, сколько бы раз он ни звонил. Несмотря ни на что, он упорно продолжал обзвон. Даже потеряв Тосико, он отказывался сдаваться. Из жажды мести. Из сознания своего отцовского долга. В память о жене и дочери. Наверное, им владели смешанные чувства. И вдруг – наконец! – он нашел, услышал голос из прошлого…
– Вижу рекламный щит! – дрожащим голосом заговорил Мэсаки. – Салон «Аи-аи», верно? То самое место?
Мэсаки сорок девять лет. Голос соответствует возрасту. Без каких-либо особенностей. Он, правда, кричал с самого
