– Да как сказать. Базы у них, говорят, какие-то остались, но сейчас сам понимаешь – почты нет, ни зэковской, ни нормальной, сложности с пробивом. Если подозревают, то гребут и на подвал. А там в мясо метелят. Реально лучше не влетать, я сам не был, но пацаны говорили – кишки выхаркаешь. Прокурора по надзору нынче нет, так что…
Весело.
– Как там к москалям относятся? – уточнил я.
– К москалям плохо. К барыгам хорошо, барыги везде нужны. Если на улице или там на базаре докопаются – терки с ними не три, с ними что со стеной – зови старшего, и с ним уже три. А так – шпаны там всякой хватает, но бесов по улицам нет почти, каждый свое место знает. Гады к гадам, гребни к гребням, шерсть к шерсти, мужики к мужикам. Только к психам не суйся, там люди пропадают.
– К психам?
– Увидишь. Ладно, пацаны, погнали…
Крузер шел тяжело, но ходко, трасса была разбита в хлам еще до того и сейчас лучше не стала. Машины на дороге, к моему удивлению, попадались в основном грузовые, что везли – непонятно.
Я вникал в то, что рассказывал мне Миша, запоминал то, что положено было помнить уважающему себя бандеровцу – кто такой Евген Коновалец, к примеру. Или вот…
Вже вечір вечоріє, повстанське серце б'є,А лента набої поспішно подає.Ах, лента за лентою – набої подавай,Вкраїнський повстанче, в бою не відступай!Ах, лента за лентою – набої подавай,Вкраїнський повстанче, в бою не відступай!А ворог атакує і преться щосил,Юнак-кулеметник їх вправно косив.Это песняк такой бандеровский. Могут попросить напеть. Не знаешь – твои проблемы…
Твари…
Хотя нет, так даже думать не стоит. Я – человек мирный, просто торговать еду.
Блок – был на М04, в районе Красноармейска, как раз на административной границе. Впечатления он, кстати, не производил – кто видел блок на трассе «Кавказ», тот понимает, о чем я. А еще говорят, хохлы хозяйственные…
К моему удивлению, там была очередь из машин. На мое удивление Геша пояснил:
– Жраку везут. У них много.
– Откуда?
– Увидишь…
Обгоняя машины, наш крузер подлетел прямо к блоку и затормозил.
– Выходить? – спросил я.
– Сиди…
Вышел какой-то орел, по повадкам – офицер. Мне сразу не глянулся. Есть такие люди, которые властью упиваются. Этот – из этих.
Подошел к машине. Геша опустил стекло, передал документы.
– Нормаль?
Офицер начал просматривать документы. Я заметил, как смахнул что-то себе в рукав.
Твари…
– Это чо?
– С нами едет человек, – сказал Геша развязно, – я за него отвечаю.
Но я почувствовал страх – исходящий от Геши. И понял, что все его слова, что все схвачено и за всех уплачено – гон скорее всего.
– Его Цыган ждет.
– Выходим из машины.
– Че такое…
Появились – я не заметил, как офицер подал сигнал тревоги – еще уроды. Один демонстративно щелкнул затвором.
– Выходим, руки на капот, блин!
Геша подмигнул:
– Ништяк. Братва…
И первый полез из машины.
При мне было два ствола – сейчас никто без ствола не ездит. «Глок» и «АКС-74У». Ментовский «калаш», сейчас все бондики такой носят, хотя он и не самый эффективный. Этакий опагангам-стайл[47] по-русски.
Короче, руки на капот, ноги расставить, тема известная. Как и по почкам. Потом – потянули в здание, там у них группа разбора, видимо.
Там был этот офицер, и еще один лоб дверь подпирал. На столе мое барахло лежало, офицер смотрел на меня. Глаза пустые, как выцветшие.
– Обзовешься или безымянным умрешь? – спросил он.
Интересный вопрос.
– За что? – спросил я.
Офицер, даже не вставая, каким-то ловким движением бросил меня на пол, а лоб пинать начал – все было отработано, как какой-то дьявольский ритуал. Пинал без особой злобы – просто пинал. Я сжался, чтобы внутренние органы не отбил.
– А за то, б… – голос донесся через какие-то красные вспышки, – что вы пришли на мою землю убивать. За это – я вас рвать буду, пока жив…
Удары внезапно прекратились.
– Подними его.
Лоб поднял меня, офицер подошел вплотную, смотря мне в глаза. Так мы стояли какое-то время, потом он вернулся за стол.
– «Глок» где взял?
Я сплюнул на пол.
– Языком вылизывать заставлю.
– Купил.
– Буржуй, что ли?
* * *– Короче, «Глок» я конфискую. Вали отсюда. И моли Иисуса, что жив…
В общем, на это было и рассчитано – «Глок» привлечет внимание. Им и можно будет за проход расплатиться. Только бить-то зачем?
Впрочем, каждому свое.
Как отъехали от блока – это была уже Брагиновка – остановились. Достали бутылку воды, сам Геша, пряча глаза, слил. Я аккуратно промокнул морду лица.
– Не, ну ты пойми, – сказал Геша, – всегда со свистом пролетали, а тут этот псих нарисовался. Откуда только такие берутся?
– Весь народ из одних ворот.
– Ну, ты это прими по-братски, не ожидали такого…
– Ствол покажи.
Геша помялся, но показывать слабость не мог. Стволом оказался «стечкин», заслуженная машинка. Я покрутил в руках, потом сунул за пояс.
– В расчете, Геша, – протянул руку.
Тот, поколебавшись, пожал:
– Без базара…
А дальше был Днепропетровск, который все так и именовали Днепр – но его официальное переименование вызвало целый ряд злых кривотолков. Мол, Днепр – это река, и в ней рыбы живут…
Я был в Днепре пару раз до всего этого и ни разу больше суток – причем один раз нас тормознули и поставили в позу у капота машины – все дело было в том, что на машине были донецкие номера, а днепропетровские враждовали с донецкими на всех уровнях, начиная от пацана и заканчивая губернатором. Собственно, вся история независимой Украины и бо́льшая часть ее беды – это противостояние Донецка и Днепропетровска. Выскочек и старых, позднесоветских еще элит, оттяпавших себе страну. Противостояние подарило стране оба майдана, из-за этого противостояния скорее всего и не случилась Русская весна на Украине – она споткнулась на Днепропетровской области. Днепропетровские, как и донецкие, имели в России интерес, в частности – Беня отжал у «Татнефти» купленный ей нефтеперерабатываюший завод и так и не отдал, а гасить долг потом пришлось бюджету Украины. Днепропетровские имели серьезный инструмент давления на Поволжье – дело в том, что до 2017 года из Тольятти в Одессу проходил аммиакопровод, самый длинный в мире. И Беня сумел взять его под контроль, диктуя условия огромному химпроизводству в Тольятти. Кстати, незадолго до всего этого аммиакопровод перевели в Новороссийск…
Днепропетровск был городом с метро, самым маленьким в мире – и они никак не могли достроить его единственную ветку. Там было несколько очень мощных заводов, от металлургии, которую контролировал зять Кучмы, Виктор Пинчук, и до более низких переделов, которые контролировал Игорь Коломойский. Там был Приватбанк, один из крупнейших в Восточной Европе и крупнейший в Украине, занимавший такое же место, как в России Сбербанк – актив Коломойского, при том что его отжали и раздербанили. Там была самая длинная в Европе набережная, крупнейший в мире
