Вечером стояла необычайная, даже пугающая тишина. Так ветер успокаивается перед грозой, и деревья стоят неподвижные. Лэцнэ никак не могла выбросить из головы глаза этой больной девочки: яркие, сверкающие, как две звезды. Она перевидала множество лихорадочных глаз, блестящих от слез или жара, но такие видела впервые. В старых преданиях говорилось, что глаза загораются неистовым светом у тех, кто заложил что-то дорогое злым колдунам. Лэцнэ усмехнулась про себя: надо же, дожила до преклонных лет, многое в жизни повидала, а в голову лезут глупые сказки.
Она даже не удивилась, когда в дверь требовательно постучали. Лэцнэ хотела сама открыть дверь, но от следующего удара старое дерево разлетелось на щепки, и в дом ворвалось семеро мужчин в синей форме. У каждого в руках был револьвер.
– Гестес, дети! – успела крикнуть лекарша, а через секунду мужчина в форме больно заломил ей руки, и она вскрикнула.
Жандармы принялись обшаривать каждый угол коридора и столовой, и Лэцнэ молила Первого Волшебника, чтобы он подарил Гестесу время и все успели сбежать.
Шантия выбежала из комнаты и дико закричала, увидев чужих в доме. Один из мужчин грубо схватил ее за косу и дернул на себя.
– Ты ученица колдуньи? – спросил он.
– Нет! Отпустите нас! – всхлипнула Шантия.
– Врет, – бросил старший жандарм. – У нас была наводка, что в этом доме занимаются запрещенными вещами. Бери девчонку, нам сказали приводить всех учеников.
– Да ее наставница-то не пропала, – удивился совсем молодой жандарм, отвлекшись от обшаривания ящиков. Он потряс перед носом у Лэцнэ оплавленной свечой и пучком лаванды. – Это что? Не колдуешь, говоришь?
– Я просто лечу, – ответила цыганка, но старший жандарм ударил ее по щеке. Шантия снова закричала.
– Расскажешь свои сказки, когда будешь гореть на площади, – усмехнулся он. – Грузите в повозку.
Трое в форме подхватили брыкающуюся Шантию и потащили к двери. Шантия плакала и цеплялась руками за стены, а когда один из жандармов решил заткнуть ей рот, укусила его за пальцы. Тот выругался, а старший вскинул револьвер и выстрелил в потолок.
– Заткнитесь! Ненавижу вопящих баб!
Лэцнэ надеялась, что Гестес успел увести мальчиков. А они с Шантией обязательно что-нибудь придумают. Докажут, что ничем незаконным не занимались. Если Магистры так же мудры, как они говорят народу, то максимум, что им грозит за домашний лазарет, – это штраф, а никак не заключение и уж тем более не публичная казнь.
– Помогите! – взмолилась Алида, увидев, что Гестес спрыгнул на землю рядом с ними. – Мы без вас не справимся!
Фес пыхтел, держа край доски, на которой лежал Ричмольд, а Алида, вцепившись с противоположной стороны, мужественно делала вид, что ей совсем не тяжело, хотя ее руки сводило от напряжения.
– У нас нет времени, – шикнул Гестес, нервно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из дома. Гожо и Лоло вцепились в полы его пальто, и, судя по лицам, были готовы вот-вот разреветься.
В городе больше не было тихо. С разных концов улицы раздавались крики, топот, грохот и звон бьющегося стекла. На заднем дворе не было видно, что происходит на улицах, но все равно было страшно.
– Пожалуйста, – всхлипнула Алида и заглянула Гестесу в глаза.
– А, черт с вами, – махнул рукой цыган. – Но только до вон того поворота.
Гестес подхватил доску с одной стороны, Алида и Фес вдвоем ухватились с другой, и беглецы, спотыкаясь, двинулись по темному переулку. Близнецы послушно не разжимали кулаков, держась за пальто Гестеса.
Фонари не горели, и в тусклом свете, падающем из квадратов окон, Алида старалась разглядеть лицо Ричмольда. Его глаза были плотно закрыты, и она волновалась, не повредит ли другу это незапланированное путешествие. Но отступать было поздно, к тому же на улице все чаще слышались выстрелы и испуганное ржание лошадей.
Гестес поминутно оглядывался, хмуря брови. Задворки улицы пока были пусты, но кто знает, не выбегут ли сюда жандармы через запасные выходы. К счастью, они сейчас были слишком заняты обысками домов и не замечали беглецов, спешащих в сумраке. Ноги цеплялись за неровные булыжники мостовой, на пути то и дело мешались мусорные баки или строительный хлам, сваленный во дворах, но Гестес шел довольно быстро, и Алида с Фесом, кряхтя, семенили за ним.
Где-то рядом завизжала женщина, и Алида, обернувшись, увидела огненные всполохи, вырывающиеся из окна. Кричали со всех сторон, и все страшные звуки этой ночи сливались в один отчаянный плач.
Ричмольд застонал и приоткрыл глаза. Они влажно блестели, отражая неяркий свет. Алида хотела пригладить его волосы, но не могла отпустить доску, служившую им носилками.
– Тихо, тихо, – произнесла она. – Ты только держись, и все будет хорошо.
Ричмольд едва заметно улыбнулся, наверное, узнав ее. «Только попробуй еще раз сказать что-нибудь про Кемару, – подумала Алида. – В жизни с тобой больше не заговорю».
Теперь стреляли, кричали и плакали со всех сторон. Перед самым лицом Гестеса разбили стекло, и из окна, держась за руки, выпрыгнули юноша и девушка. Девушка завизжала, увидев во дворе Гестеса, и бросилась вниз по улице. Шторы в их доме вспыхнули, и оранжевые блики заплясали на осколках оконного стекла.
Гестес цокнул языком.
– Мало им в столице пожара, они и Биунум за ночь спалят. Черт знает что.
Гожо и Лоло уже в голос ревели, но старались не отставать. Алида в который раз едва не выронила свой край доски и, сморщившись от боли в руках, спросила:
– А в столице что? Разве там пожары?
– Говорят, с порта огонь принесло. Да такой неистовый, что никто его погасить не может. Уж не знают, сколько будет бушевать. Скоро и до нас дойдет, – ответил Гестес.
Впереди замаячил проспект, и в неясном свете Алида разглядела людей, беспорядочно разбегающихся в разные стороны. Стоит им сейчас покинуть тихие дворы, и они окажутся в центре погрома. Наверняка всех схватят. Алида вдруг поняла, что совершенно не знает, куда им податься, и в растерянности взглянула на Феса. Судя по его нахмуренным бровям, у него тоже не было никаких идей.
– Дальше мы не идем, – отрезал Гестес. – Переждете здесь, во дворе. Когда облава закончится, поищете другое укрытие.
Цыган остановился и оглянулся на Алиду. Та закусила губу. Если бы она была одна, то давно бы спряталась в одну из пустых бочек, что были свалены на задворках, и подождала бы, пока все закончится. Но Ричмольда в бочку не спрячешь. А что, если…
– Даже не думай, – сказал Гестес, проследив за ее взглядом. – Я знаю, когда Лэцнэ кладет на эти
