– Ни я, никто из моих братьев не умеем читать! Но клянусь тебе, мёоезиец, что мы не забудем эти слова! – заверил Рут.
Чем мне нравился гопломах? Он никогда ничего не спрашивал. Рут просто выполнял приказ. Когда я закончил, он вновь показал мне козу, но уже без языка, по всей видимости, ожидая, что я рассмеюсь вновь. Я в ответ подмигнул ему, а Рут бросился выполнять мое поручение, бубня под нос старую пословицу. В незамысловатых словах скрывался код, который давал понять военачальникам в Лукании, как действовать дальше.
В Кротон уже вернулись горожане. Они терпеливо принялись приводить в порядок улицы города, делая это с особой любовью и тщательностью. На небольшой холм неподалеку от Кротона стаскивали трупы. Появились первые костры. С улиц убирали всякий хлам. Город постепенно оживал. Несмотря на то что город и впредь ждала незавидная судьба постепенного затухания, а горожан – прежняя жизнь в разрухе и нищете, я видел в глазах кротонцев радостный блеск. Эти люди сумели дать отпор своим поработителям и смотрели в будущее с оптимизмом. На предложение встать с нами в один ряд в борьбе с Римом, которое поступило из моего лагеря, кротонцы почему-то ответили отказом. Что же, их малое дело было сделано. Следовало отдать должное смелости кротонцев, сегодня поставивших на кон все, что у них есть.
Я назначил сбор у морского берега, где сейчас строился легион молодого Тирна. На берегу стояла когорта, чьи центурии ушли в море на кораблях, и несколько когорт, что ночевали в городе в полуразрушенных затхлых зданиях. Могло показаться, что ночь, которую мои бойцы провели в тесных погребах и на мокрых палубах, для многих окажется бессонной. Но, на удивление, большинство беглых рабов выглядели выспавшимися и отдохнувшими. Удалось подкрепиться – кротонцы отдали нам львиную часть своих запасов провианта. Взамен я приказал расплатиться с ними серебром из нашей казны. Я платил щедро, сверх меры. Серебро сейчас было лишь металлом, лишним грузом в пути, тогда как на эти деньги горожане могли всерьез поправить свое бедственное положение.
Разойдясь с кротонцами, я сделал беглый осмотр войска. Восставшие все еще пребывали в эйфории после событий минувшей ночи, но держались молодцом и с нетерпением ждали выступления. Минуло чуть больше часа с тех пор, как армия претора, разделенная на три части, покинула город. Нас с римлянами разделяло меньше лиги по прямой. Расстояние казалось достаточным, чтобы не отстать, но остаться незамеченными. Настораживал туман, расстелившийся вдоль горизонта, сужавший видимость. Я понимал, что туман может рассеяться, и если мы к тому моменту подойдем к войску Красса слишком близко, то окажемся в поле зрения его легионов. Не хотелось подставляться под удар кавалерии Квинкция и завязывать никому не нужный бой. Однако Красса нельзя было отпускать далеко. Я дождался, когда Кротон покинет первая волна всадников Рута, и бросил взгляд на берег, где заканчивал свое построение последний оставшийся в Кротоне легион. Возможно, Ганнику, которого так превозносили мои военачальники, понадобилось бы гораздо меньше времени на то, чтобы привести в порядок войска, но Тирн был молод. В распоряжении юного галла был легион, собранный только вчера. Галл старался изо всех сил, и уже через полчаса мы выдвинулись по следам Марка Красса. Все у молодого полководца было впереди.
* * *Я наблюдал за своим легионом. Вновь сформированный легион Тирна включал одиннадцать когорт, каждая из которых представляла отдельно взятую народность. Надо признаться, идея с легионами, которые я набирал, смешивая три противостоящие друг другу группировки рабов, дала свои плоды. Преследуя цель сформировать легион заново, я хотел искоренить инакомыслие и отход от единой цели, которую ставил перед восставшими Спартак. По итогу в войске исчезли распри. Интерес легиона стал выше интересов отдельных народно-племенных групп. Люди, которые стояли в строю друг с другом независимо от расовой принадлежности, понимали, что в бою их объединяет дисциплина и военная выучка. Чем выше была сплоченность легиона, тем выше становился шанс солдата выжить. Мне удалось сплотить друг с другом гладиаторов из числа бывших марианских ветеранов, повстанцев, которые поддерживали идею Ганника о независимой борьбе за свободу, и повстанцев, считавших, что цель всегда оправдывает средства, а протянутая рука помощи римлянина-оппозиционера не всегда рука врага. Теперь каждая из сторон понимала, что единственно верное решение в нашем лагере принимаю я. К восставшим вернулась вера в меня как полководца и вождя. Стоило это дорого…
Красс шел очень быстро, но после событий, произошедших в Кротоне, мне казалось, что у восставших выросли крылья. Несколько раз мне даже приходилось сдерживать наш пыл. У Красса было три легиона солдат и две тысячи кавалеристов против одного моего легиона восставших. Двадцать тысяч человек! Я просил Тирна делать небольшие перевалы, понимая, что, если сражение между моим легионом и римлянами произойдет сейчас, у нас не останется не единого шанса. Галл делал все возможное, чтобы остаться незамеченным, и посылал вперед разведгруппы, которые помогали держать дистанцию. Дело оставалось за моими полководцами и за всадниками Рута, которые везли в луканские города вести о хохочущем филине. Я держал пальцы скрещенными.
Филин не к добру хохочет.
Это были кодовые слова, значение которых знали лишь четыре человека во всем Древнем Риме. Вместе с Ганником, Икрием и Тарком мы обговорили их, прежде чем разделиться у Кротона. Я выбрал три хлесткие, запоминающиеся на слух пословицы, первая буква которых обозначала бы название города. В данном случае поговорка начиналась с буквы «Ф», что обозначало Фурии. Пословица должна была оповестить моих военачальников, и прежде всего Ганника, что Красс с частью войска выбрал Фурии как следующую точку своего пути.
Попади Рут или любой из его всадников в плен, сумей римляне развязать язык кавалеристам, дознаватели услышали бы только пустой набор слов, ничего не значащих для римского слуха. Я понятия не имел, приняты ли подобные методы работы в римской армии, но знал, что пока римляне будут биться над разгадкой, они потеряют драгоценное время. Впрочем, заглядывать столь далеко вперед я не хотел и держал свой план в голове. О том, что последует за этим, не знали даже Икрий, Тарк и Ганник. Сейчас,
