Но что несомненно – соприкосновение материального и нематериального миров идет постоянно, и двигатель всего – именно реинкарнация. Не только человеку трудно проникнуть в нематериальный мир, они, боги и демоны, испытывают не меньшие трудности. Лазейки появляются как раз в момент перевоплощения личности, что-то происходит, как-то разрывается завеса между мирами.
Что конкретно? Давайте, к примеру, представим проникновение демона в человеческий мир без физического воплощения. Огромный сгусток чистой силы… Жуткая картина получается, нечто вроде удара молнии. Разрушить, испепелить – да, но сделать, изменить – нет, слишком велика разница потенциалов. Другими словами, чтобы совершать здесь конкретные действия, ему, демону, требуется физическая оболочка. И обрести ее он может в момент перехода, когда человеческая личность покинула одно физическое тело, но еще не воплотилась в другом. Проще говоря, подселиться к личности, воплотиться вместе с ней в физической ипостаси, а потом забрать контроль в свои руки.
Похоже, именно так мы получали величайших злодеев в истории – завоевателей народов, губителей цивилизаций, всемирных палачей и диктаторов. И так же, но со знаком плюс, посредством божественного, а не демонического «подселения», приходят в наш мир великие созидатели, мудрецы, пророки, основатели новых религий. Их тоже нет необходимости перечислять, они у всех на слуху.
Еще один вопрос – зачем богам и демонам материальное? Другими словами, зачем они приходят в наш мир? Опять-таки могу лишь предположить, но напрашивается вывод, что все дело во вселенском законе неизменности равновесия. Суть которого в том, что любая структура, как бы она ни меняла форму, обладает одним, раз и навсегда определенным запасом энергии. Проще говоря, демонам, бунтарям и разрушителям по натуре требуется качать энергию из нашего мира, чтобы изменить свой. Боги, противоборствуя им, тоже нуждаются в дополнительных ресурсах. В конце концов, любая искренняя молитва, каждое прославление божества есть не что иное, как канал передачи. Да, молитва может быть услышана, и воздаяние по вере тоже имеет место, но сначала – отдай… Своего рода система вклада с процентами. Напрашивается интересный вывод: если внимательно разобрать эволюцию человеческих религий, можно получить достаточно полное представление об истории того, высшего мира, о победах и поражениях, о борьбе, которая там тоже не утихает.
Взять, к примеру, наступившее в современном мире преобладание монотеизма. Уж не знак ли это, что высшие сущности отбросили демократию и перешли к более авторитарным формам правления?..»
8
Брат Родима заскочил в избу, глянул хозяйским глазом – не нужно ли чего гостям?
– Вы за машину не бойтесь, – сказал он. – С ней все в порядке.
– Заклятие наложили? – ехидно поинтересовалась Ева.
– Какое заклятие, зачем заклятие? В город отогнали, поставили на охраняемую стоянку. Там все договорено, оплачено, можете забрать в любое время, только права покажите.
– Надеюсь, из салона ничего не пропало? – не сдавалась красавица.
– У нас, славян, воровства отродясь не водилось! – гордо выпрямился Родима.
Я, не сдержавшись, фыркнул.
– Вот это смелое заявление! А кто у меня двух гусей попер? Кто бочонок с медовухой слямзил не далее как… Хотя нет, далее, – признал я.
Родима странно посмотрел на меня. Можно понять.
– Древние славяне были щедры, добродушны, миролюбивы и гостеприимны, – веско объяснил он.
– Ну крылья им тоже не надо приделывать, – ответил я. – Щедры – да. Потому что всегда были пофигистами – забирай, мол, и всего делов… Гостеприимны – конечно. Любопытство – тоже наша национальная черта, а как гостя расспросить поподробнее, если не напоить-накормить. Что у нас еще – миролюбивы и добродушны? Вот это уже с оговорками… Если назвать миролюбием жалость к побежденным – согласен, имела место. Но когда начиналась драка, как сейчас помню…
Я замолчал. Подумал, не надо делиться этими воспоминаниями, а то еще обидится за лютых предков. Разрушение стереотипов – штука жестокая, сродни хирургической операции.
– В общем, как и любой народ, мы составили о себе много лестных мифов, которые выдают желаемое за действительное.
Лесной брат ответил не сразу. Хмурился и сопел возмущенно. Не понял меня. Но – вспомнил про миролюбие. Пересилил себя, сказал спокойно:
– Вы плохо знаете историю, Альберт Петрович… Да вы кушайте, кушайте, гости дорогие. Все свое, все свежее, без химии, – и тут же снова выбежал из избы. Очень хлопотливый брат, так и скачет туда-сюда.
Мы снова остались одни.
– Есть у меня подозрение, Альберт Петрович, вы куда лучше нас понимаете, что здесь творится, – сказала Ева.
Я навернул еще ложку пшенной каши. А так как этикет отрицает разговоры с набитым ртом, я лишь кивнул.
– Да, Алик, ты бы просветил нас немного, – поддержал ее Багор. – Вижу, что цирк, но не понимаю какой.
Сдержанный Толик тоже поглядывал на меня ожидающе. Но и про кашу не забывал. Работал ложкой обстоятельно, по-солдатски.
Если современные язычники взяли нас в плен, то, надо признать, условия предоставили вполне комфортные. Изба, стол, лавки – все стилизовано под старину. На столе – угощение. Каша, свежий каравай хлеба, грибки, соленья всякие, квашеная капуста с мочеными яблоками, в глиняном кувшине – кислый квас с травами, в другом – медовуха. Кофейку бы еще… Но, понятно, кофейник в антураж не вписывается.
Нас привели, накрыли стол и оставили с извинениями, мол, дела-заботы, а вы отдохните пока, покушайте, мы скоро. Сядем рядком, поговорим ладком. Явно ждали кого-то.
Горячий Багор уже предлагал прорываться с боем, но я его остудил. Куда рваться? Побудем, отдохнем, с лесным народом каляки покалякаем. Надоело уже мотаться – туда едем, сюда едем, обратно едем. Поневоле почувствуешь себя ополоумевшей сороконожкой.
В окошки было видно, что обустроились со-временные родичи с размахом. Целую деревню соорудили посреди леса. В отдалении, за бревенчатым частоколом, возвышались чуры древних богов. Капище. Построили не совсем по канонам, но близко к ним, отметил я. Вообще, вся обстановка, детали и мелочи ближе к истине, чем ожидалось. Даже интересно. Опять же, действующее заклинание пути…
– Что касается сути местного цирка, друзья мои, объяснять, по-моему, долго не нужно. Язычество, как видите, живет и здравствует и все еще находит своих приверженцев. Генная память – никуда не денешься. – Я налил себе медовухи в глиняную чашу, глотнул.
Неплохо. С добавками трав, в меру забористо. Подумал и положил себе еще каши. Добавил хрусткой капустки, крепеньких грибочков. Увенчал тарелку моченым яблочком. Со вчерашнего утра ничего не ел, кроме чая с печеньем, все как-то не до того было.
– Алик, не лопнешь? – заинтересованно спросил Жора.
– На себя посмотри…
– Кто хорошо ест, тот хорошо работает, – примирительно сказал Толик.
– Может, уже хватит жрать! – не выдержала Ева. – Давайте, мальчики, думать, что делать!
Я глотнул еще медовухи. Совсем неплохо.
– Вы, Ева, совершаете типичную ошибку
