– А если сектанты сопротивляться будут? – спросил Акула, уставив на шефа холодные немигающие глаза.
– Язычники, – подсказал Вано.
– Да мне по барабану!
– Если будут сопротивляться – бей в морду. Но – деликатно. Не как Шайба на Волхонке того директора автоцентра замесил, что тот «мама» выговорить не мог. Если уж язычники совсем буреть будут, лично тебе, Шайба, так и быть, разрешаю пару раз шмальнуть в воздух. В воздух, а не в кого попало – ты понял меня?
– Я понял, Бабай. – Тяжеловес довольно расплылся, вспомнив, как судорожно метался по боксам доходяга-директор.
– Очень надеюсь, но не верю… Значит, Акула будет за старшего. Вано, ты остаешься со мной у машин. Все, по коням! Пошли, пошли, пацаны, время…
«Хвардия» неровной цепью двинулась в лес в направлении капища. Акула, подгоняя войско, уже кого-то яростно материл. Эх, Лехи Федорова нет… Где он, кстати, болтается?
Бабай вытащил из кармана ветровки плоскую фляжку с коньяком, глотнул. Когда-то сам ходил впереди рядов, но теперь его дело генеральское – ждать, пока исполнят приказ. Или не исполнят. Или, вероятнее всего, исполнят и так накосорезят при этом, что хоть бульдозером разгребай. В сущности, все подчиненные делятся на две категории – идиоты ленивые и идиоты усердные. С какими сложнее – еще вопрос… За эту светлую мысль он вознаградил себя очередным глотком. Подумал: что-то пить много стал. Мало никогда не было, но последнее время – реально много.
Парни ушли, Вано завалился дремать на заднем сиденье – этот в машине жить готов – и вокруг стало тихо… Нет, не тихо, разумеется, лес шумел, птахи перечирикивались, кукушка где-то кукукнула… Кукушка, кукушка, сколько мне…
Пошла к черту, дура, накаркаешь еще!
Нет, хорошо в лесу. Спокойно как-то. Воздуха сплошные… Бабай закурил. Вот так бросить бы все, поселиться где-нибудь подальше. Ни тебе олигархов страшных, ни дураков подчиненных, ни дел нескончаемых, сплошная благодать лесная. Сколько он выдержит, интересно, в таком благолепии? Пару месяцев хотя бы протянет?..
Расслабившись от коньяка и воздуха, Бабай даже вздрогнул, когда в стороне капища щелкнул выстрел. Пистолет… Через небольшое время прозвучало еще несколько выстрелов подряд. Ну, Шайба! Разреши дураку богу поклониться…
Неожиданно ударила автоматная очередь. Да что там у них происходит? – напрягся Бабай. Говорил же – тихо, корректно…
Прозвучало, сливаясь, еще несколько очередей. Вступил пулемет – резко, отрывисто, с какими-то собачьими подвываниями. Да что там… Господи, пулемет-то откуда взялся?!
Нет, два пулемета! Теперь слышно – два. Второй точно крупный калибр, отметил Бабай. Ишь как замолотил длинными тяжелыми очередями, похожими на разматывающуюся цепь…
Вот это называется тихо, это уже совсем тихо! – тупо вертелось в голове.
– Там чего, бой? – спросил подскочивший Вано. Разбудили болезного.
– Ага, немцы наступают! – зло бросил Бабай.
– Откуда немцы?
Бабай не ответил. Слушал. По звукам перестрелка действительно переросла в полноценный бой, тут Вано прав… Когда грохнул разрыв гранаты, Бабай даже не удивился, только сморщился, как от кислятины. Одна за другой взорвались еще две гранаты.
Тихо, совсем тихо… Благодать лесная… Уходили в поход партизаны, уходили в поход на врага, – машинально завертелись в голове строчки из старой песни.
Сухо, мощно ударила пушка, сразу перекрыв многоголосый лай перестрелки. Нет, точно пушка, и калибр приличный! – мысленно охнул Бабай.
– Босс, что-то не то здесь, мне не нравится… – сообразил умный Вано. Он взволнованно топтался рядом, по-гусиному вытягивая шею, словно пытался рассмотреть что-то сквозь стену деревьев.
– Зато я в восторге! – огрызнулся Бабай. Достал из наплечной кобуры пистолет, нервно передернул затвор. Посмотрел на него, повертел, недоуменно пожал плечами, вложил обратно.
Снова ударила пушка. Показалось, даже верхушки деревьев вздрогнули. Или – не показалось… Вздрагивают?
– Босс, а ты ничего такого не слышишь?!
Бабай, собираясь едко ответить, даже слюной поперхнулся. Ага, ничего, только птички поют…
Потом он увидел. Из леса на них бежал Шайба. И, главное, быстро так! Кто б мог подумать, что супертяж зажигает не хуже спринтера… Толстая морда перекошена, глаза выпучены, самого будто возили по грязи.
– Бабай, Вано, линяем! – хрипло прокаркал на бегу Шайба. – Линяем отсюда, линяем на хрен! Ук-катают!.. – и просвистел мимо, их только ветром обдуло.
Что значит ук-катают? – хотел спросить босс. Многое хотел спросить! И у многих!
Но тут же стало не до вопросов. Ровный гул… Да, ровный гул он уже давно слышит, понял, наконец, о чем Вано… Приближается. Уже не гул – рев… Ах, мать вашу, точно – рев танкового двигателя! А вот он сам – зверь бронированный, обтекаемое чудовище, прет через лес так же мощно, как Шайба на распродажу пельменей… Как в кино – толстые стволы огибает, небольшие деревца заминает с треском… Совсем кино – Т-34, наш прославленный, непобедимый, с красной звездой на башне…
Ах, вот что такое – ук-катают…
Танк их тоже заметил. Неторопливо, с сознанием собственной силы, повернулась башня. Черное жерло орудия глянуло, показалось, в самую душу… И только теперь Бабай спохватился, что это не кино про войну, любимое в детстве. Испугался по-настоящему, до слепой паники. Бросился бежать и врезал спринт, пожалуй, не хуже Шайбы. Вано – на что прыткий, а его убегающая спина приближается быстро. Обгоняет! Обогнал почти! Почему-то казалось важным, чтоб между ним и танком остался туповатый водитель Луцкий…
Вот-вот, казалось, грохнет в спину тяжелое танковое орудие…
Кто из них в кого врезался, споткнулся о чужие ноги, Бабай так и не понял. Почувствовал – вот он бежал, а теперь он летит. Разбег – полет, все логично!.. Я «Як»-истребитель, мотор мой звенит, небо – моя обитель… Эти строчки промелькнули в памяти очень отчетливо. Самому показалось странным – так ясно и отчетливо при такой лихорадке бегства…
А потом истребителя приняла земля! Бабай шлепнулся, как лягушка, всем телом, ударившись о землю всеми его частями разом. Несколько мгновений вообще ни о чем не думал. Даже не дышал. Дух вышибло – забыл, как нужно дышать…
Бабай очнулся, когда Вано теребил его за плечо:
– Смотри, смотри, босс! Что делает, падла, что делает!..
Убежали они далеко. За такие-то считаные мгновения усвистели в самую чащу, но опушка, где свирепствовал танк, была все еще видна сквозь деревья. Видно, что два их могучих немецких джипа уже раздавлены всмятку, раскатаны по запчастям и заезжены широкими гусеницами. Броневая легенда войны уже приступает к третьему, машине самого Бабая. Лихо разворачивается на месте, секунду медлит, примеряясь, наезжает с лязгом…
Визгливый скрежет разрываемой жести резанул по ушам, как кошачий ор. А он, Бабай, еще любил называть свое
