– Страшно? Нет, я бы не стал употреблять это слово… Было хуже. Страх все-таки предполагает возможность каких-то активных действий, сопротивления, бегства, в конце концов. А там была обреченность… Гнев Божий пришел на землю не всадниками Апокалипсиса с огненными мечами, а неслышной, невидимой смертью, тяжелой и грязной. Кончался род человеческий, но совсем не так впечатляюще, без спецэффектов, обещанных в Писании… Историки сейчас удивляются, что в Европе после чумных эпидемий забыли половину ремесел, даже вязать разучились. На самом деле удивляться надо тому, что люди еще могли говорить, а не просто рычали.
– Да, конечно, – Ева передернула плечами, тряхнула челкой и глянула на тарелку с недоеденным пирожком, обрызганную моим кофе. Решительно отодвинула ее от себя.
– Николай Николаевич тоже написал книгу, – сказала она.
Я мысленно вздохнул. Это я уже проходил – сначала критикуют как оголтелые, потом втюхивают настоящий шедевр. На деле – такая махровая графомания, что скулы сводит. Читатели! Они же писатели. К сожалению.
– Интересно, – вежливо сказал я.
– Наверное, – согласилась Ева.
– Эту книгу никто не может найти, – пояснил Жора. – Как сквозь землю провалилась.
Вот это уже действительно ново…
– А кто ее ищет? – спросил я.
Мне не ответили. Каждый сделал вид, что вопрос не к нему.
– Еще кофе, Альберт Петрович?
– Нет, спасибо!
– Тогда поехали.
– Двинулись, братва, – подтвердил Багор.
Вот и весь разговор. Маленький такой разговорчик. В сущности, ни о чем.
Хорошие ребята. Сдержанные, вежливые, книжки любят. Только хорошие ребята явно многое не договаривают. На тему наследства они вообще говорить не хотят, это видно.
Книга, значит… Ну хоть что-то конкретное.
Честно сказать, я уже о многом догадывался. Слишком долго живу, чтобы не сложить два и два. Просто пока я не торопился делать выводы.
3
К Скальску мы подъезжали по пустой дороге. Местность становилась все более гористой, по склонам живописно разбегались разлапистые сосны, остроконечные ели и трепетные березки. Красиво. Напрашивалось избитое сравнение – северная Швейцария, особенно если не вспоминать, что страна банкиров сама не слишком-то южная. Да, кстати, о школьном курсе географии – здесь же Валдайская возвышенность. Живописные виды всегда рождаются из контрастов и перепадов, глубокомысленно рассудил я.
Убаюканный плавным ходом машины, я начал откровенно подремывать, поэтому все дальнейшее случилось совсем неожиданно. Я не сразу сообразил, что зазвучали выстрелы. Показалось, где-то рядом вдруг заработал ополоумевший дровосек. «Что они здесь, совсем рехнулись, такую красоту рубить?» – успело мелькнуть в голове.
Ева по-девчоночьи взвизгнула, крутанула руль, машина резко вильнула, затормозила, пошла боком, остановилась совсем и начала заваливаться. Нас с Багром на заднем сиденье бросило в одну сторону, потом – в другую, потом разболтало и перемешало. Я скорее почувствовал, чем увидел, как долгую, томительную секунду автомобиль балансирует на двух колесах на краю обочины. Но все-таки не опрокинулся, шлепнулся обратно, металлически лязгнув подвеской.
– Быстро из машины! – напряженно выкрикнул Толик.
Мы посыпались. Воткнулись лицами в песок и траву. Замерли. И вдруг стало тихо. Как бывает на даче в приятный спокойный день, когда покачиваешься в гамаке под мелодичное щебетание птиц и жужжание насекомых. Летний день за городом… Хорошо на природе! Когда стрельба стихнет.
Жора первый приподнял голову:
– Подруга, я тебе уже не раз говорил – будешь ездить как самурай, кончишь как камикадзе…
– Ну, и что это было? – нервно перебила Ева.
– Стреляли, – коротко объяснил Толик.
– Спасибо за разъяснение! Нет, главное, я еду, а на обочине – как будто фонтанчики…
– Очередями били. Вон из того леска. – Ветеран тоже приподнялся.
– Нет, я спрашиваю, что это было?!
– Судя по звуку и скорострельности, автомат. Или пистолет-пулемет, – пояснил Толик.
– Но зачем?! Кто?! – не унималась Ева.
Толик пожал плечами. Жора хмыкнул. И все трое выразительно глянули на меня, словно я должен немедленно все объяснить. А я, между прочим, меньше всех понимаю. Спокойно себе лежу, разгребаю носом обочину…
– Стреляли, – подтвердил я. – Теперь не стреляют.
– А почему?
– Может, патроны кончились. А может, возникли более неотложные дела, чем пулять по проезжим.
– Очень остроумно, – проворчала красавица.
Я встал и начал отряхиваться. Всем своим видом показывая, что и рад бы сказать что-нибудь поумнее, да не получается. Остается компенсировать внутреннюю пустоту безукоризненным внешним видом. Хотя бы убрать грязь на пузе и репьи из волос.
Репьи выдирались больно и неохотно.
– А если партизаны? – задумчиво предположил Жора. – Местные, допустим… Нет, а что? Края здесь лесные, дремучие, сидят себе за кустами во всеоружии. А машины-то сплошь иностранные ездят. Захватчики.
Тут даже невозмутимый Толик подавился смешком.
– Точно! И при этом совершенно не курсе, что война с немцами уже закончилась, – саркастически подхватила Ева.
– Да я не про ту войну…
– А про какую? 1812-го, с французами?
– Нет, вроде бы не попали, отметин не вижу… – Толик тем временем обошел машину, что-то поковырял ногтем и похлопал по отливающему лаком капоту. – Не попали. Вот хотел бы я знать…
Но что он хотел, осталось неясным. В этот момент из-за поворота вырулил «газик» полицейской раскраски и, тарахтя, устремился к нам. Остановился.
Я заметил, как опытный Толик мгновенно отвердел лицом, как Ева оглянулась на ребят с некоторой растерянностью, как Багор скривил губы, напуская на себя лениво-презрительный вид, с каким, видимо, привык общаться с правоохранителями.
Впрочем, по первому впечатлению патруль не внушал опасений. За рулем – пухлый, белобрысый лейтенант полиции, с ним – два солдата внутренних войск. Мальчишки, которые все равно выглядят мальчишками, несмотря на каски, бронежилеты и автоматы.
– Извините, у вас закурить не будет? – на два голоса осведомились служивые.
Жора мстительно прищурился и не дал. Дал Толик, сказав что-то по поводу тягот службы. Пуская дым, солдатики охотно поддержали разговор о тяготах.
Полицейский лейтенант, не обращая внимания на свое войско, обошел нашу машину кругом. Внимательно осмотрел, склоняя голову то на один, то на другой бок. Бросались в глаза подростковая челка, смешной нос пуговкой и характерный румянец любителя выпить и закусить. Голубые глазки казались маленькими и сонными.
– Участковый инспектор Шестипальцев! – наконец представился он, козырнув, как отмахиваясь от мухи. Помолчал, добавил: – Хорошая у вас машина.
– Не жалуемся, – согласился Жора.
– Участковый? – удивилась Ева.
– Ну да, усиление в районе. Всех выгнали на дороги, даже участковых. А чего, почему – начальство нам не докладывает, – словоохотливо рассказал он. – Времена-то сейчас какие, сами знаете, террорист на исламисте сидит и смертником погоняет. А тут еще в районе новые язычники объявились…
– Это кто такие? – заинтересовался я.
– Ну язычники. Как в древности. Только новые, современные, значится. Устраивают в лесах капища, рубят себе из бревен идолов и им молятся… Из Москвы, значит, едете? – перебил он сам себя.
Мы подтвердили.
– К нам, значит? В Скальск?
– Куда же еще? Здесь, кажется, одно направление – только в Скальск, – сказала Ева.
– Так-так… – Лейтенант, соображая, задумчиво почесал пухлую щеку. – Нет, почему только в Скальск – не только
