контрольную. А я почти все решил. Прикинь! И еще говорит, что я лентяй, оскорбляет по-всякому. Я ему говорю, что он сам лентяй. Вот он и злится на меня. Славка хуже, чем я, написал, так он ему и то тройку поставил.
Тане в этот момент не было совершенно никакого дела ни до физики, ни до математики, ни до каких- либо других точных наук. Она думала, как начать разговор о главном.
– Артем, понимаешь, мне на какое-то время придется лечь в больницу, а ты поживешь, наверное, пока у отца. Ты не против?
– Да нет, конечно, мам. Это, наоборот, классно, что я у бати пока буду жить. Конфеты каждый день кушать. Когда ехать-то?
– Какой же все-таки хороший у меня сын, – подумала про себя. – Понимает с полуслова.
– Наверное, на неделе поедешь.
Женщину, правда, немного удивило то, что мальчик даже не спросил, что с ней и для чего нужно ложиться в больницу.
– Неужели это его не волнует? Хотя ведь ребенок еще совсем, – рассуждала мать с умилением.
На другой день точно в назначенный час вновь вошла в уже знакомый кабинет.
– В общем, я решилась. Артем пока у отца поживет. По-моему, он даже рад.
– Вот и ладненько. Значит, всё в порядке. Завтра заканчивай свои дела, а послезавтра закрывай квартиру, и с утра ко мне. С собой много не набирай. Не на год ведь уезжаешь. Возьми самое необходимое. Неделю-другую, а там, Бог даст, и Сергей вернется, и снова будешь дома жить припеваючи. Больничный тебе оформлю. Все как положено.
Из школы Артем приехал вместе с отцом.
– Мам, ну, мы поехали. Она сложила белье в пакет и отдала сыну запасной ключ от квартиры.
– Если что будет нужно, сам приедешь и возьмешь. Поцеловав мать в щеку, он выбежал на улицу.
– Смотри за ребенком, а то, не дай Бог, свяжется еще с кем-нибудь, – крикнула напоследок.
На следующий день ровно в девять утра «больная» сидела в уже хорошо знакомой ей комнате, с дамской сумочкой через плечо и небольшим пакетом в руке.
– Ты чего загрустила, подруга, – подбадривала ее Вероника, широко улыбаясь. Но Тане сейчас было не до смеха. Отчего-то вдруг слишком уж тяжело стало на душе в этот момент. Как там Артем будет один? Хорошо ли станет смотреть за ним отец? Долго ли она пробудет «за кольцом»? Все эти и еще многие другие вопросы терзали душу. Но вида старалась не подавать, и натянутая резиновая улыбка стала совсем слабым тому подтверждением. Хуже всего оказалось ожидание. Минуты тянулись словно часы.
«Наверное, это не кончится никогда».
Наконец, дверь машины скорой помощи захлопнулась, и «карета» тронулась. После двадцати минут тряски по ухабам и рытвинам родного города въехали во двор, обнесенный бетонным забором, с протянутой по верху колючей проволокой. Однотипные двухэтажные здания, аккуратно отштукатуренные и выбеленные в желтый цвет, в сочетании с вышеупомянутым забором, – всё это вдруг напомнило зону из недавно просмотренного кинофильма. Оптимизма это сходство явно не прибавило. Два здоровенных санитара мимоходом бросили ей: «Следуйте за нами». Дойдя до одного из бараков, как две капли воды похожего на все остальные, вошли вовнутрь.
– Здесь корпус для выздоравливающих. Вот Ваша комната. Жить будете одна. Распорядок дня висит в вестибюле. Завтрак, обед, ужин, баня – все по расписанию. На медосмотр можете не ходить. Передачи и свидания по пятницам. Сейчас придет сестра-хозяйка, она Вас переоденет. По всем вопросам обращайтесь к дежурному. По вторникам после обеда в лечебном корпусе – женская консультация. Посещать нужно обязательно, Вы ведь беременная, не так ли?
Не проронив больше ни слова, санитары вышли, и она осталась одна в пустой комнате.
Две железные кровати, две тумбочки со столом посередине составляли всю нехитрую обстановку. В здании царила мертвая тишина. «Либо сейчас тихий час, либо выздоравливающих здесь не особенно много. Скорее всего, последнее, потому что для тихого часа, пожалуй, рановато». Вошла сестра-хозяйка. Бросив постельное белье и больничный халат на кровать, негромко произнесла:
– Через полчаса зайду за Вашей одеждой.
Развернувшись, она тут же вышла в коридор.
«Да, и персонал здесь не особенно приветливый».
Переодевшись и сложив вещи в пакет, отдала его женщине, весело болтающей о чем-то с высоким санитаром в коридоре.
– Ты смотри-ка, а с ним она ведет себя совсем по-другому. Но почему? Не знает, что ли, что я совсем не больна? Гм, интересно. А может быть, и вправду не знает, ведь ей-то зачем.
Дни потянулись один за другим, серые и похожие друг на друга. На пятый день пребывания в больнице её вызвали в комнату для свиданий. Санитар сказал, что пришел мужчина с ребенком. Сердце в груди бешено заколотилось. Но, войдя, она чуть было не потеряла дар речи. Там стояли, словно два заправских друга, Вадим с Артемом. Ставшие вдруг непослушными ноги кое-как дотащили до кушетки. Присев, уставилась ничего не понимающими глазами в стену.
– Мам, как у тебя дела? – весело заговорил Артем. – А мы тут с дядей Вадимом гостинцев тебе принесли. Ты, кушай давай и поправляйся поскорей.
– Артем, ты почему пришел с этим человеком? – только и смогла выдавить из себя несчастная.
– Да ты чего, мам? Испугалась, что ли? Я иногда ночую у дяди Вадима. У него дома так классно! Он вон мне и костюм новый недавно купил. На, я тебе газетку принес почитать.
С этими словами, улыбаясь, мальчик протянул матери свежий номер местной газеты.
– Ты знаешь, дядя Сережа, кажись, уже никогда не вернется. Пишут, что какой-то там несчастный случай в горах произошел. Он без вести пропал. Тело до сих пор найти не могут. Остальных сегодня будут хоронить. А его, его волки прямо там и слопали. Их в тех лесах полно, говорят.
В глазах вдруг потемнело, и она на какое-то время даже потеряла сознание. Очнувшись, «больная» вновь увидела перед собой лицо сына:
– Мам, не переживай ты. Из-за чего переживать-то? Дядя Вадим вон лучше этого твоего, бывшего. И денег у него больше. Ну, ладно, вы тут поговорите ещё, если хотите, а я пойду, пожалуй.
Мальчик выбежал на улицу, оставив сидящую в комнате мать один – на – один с так ненавистным ей человеком.
– Это правда – про Сергея? – спросила, глядя прямо в лицо своему врагу.
– Да, к сожалению, да, – ответил тот, отводя взгляд в сторону. Но Тане почему-то показалось, что голос его чуть – чуть дрогнул при этих словах, и в нем промелькнула слабая искра неуверенности.
– Не смей трогать сына!
– Ну, а это, милая, зависит только от тебя.
– Чего ты хочешь?
– Чего я хочу? Сейчас ты это узнаешь. Только не вздумай орать. Артем ведь ждет меня на улице, и он полностью в моих руках. А ты на данный момент всего лишь умалишенная, и все твои заявления не будут иметь законной силы. После этого любимый в прошлом мужчина подошел к ней вплотную, быстро расстегнул халат, оторвав на нем половину пуговиц, и стянул до колен трусы. Затем посадил опешившую женщину на кушетку, сорвал все нижнее белье и бросил в дальний угол комнаты. При этом он зло шипел себе под нос:
– На колени, быстро, голову на пол клади, а локти вперед себя, и спину прогни.
Пришлось сделать все, как он сказал. Вернее сказать, Таня вообще не понимала, что делает. После этого насильник накинул халат ей на голову, спустил до колен ранее расстегнутые штаны и начал делать свое дело. Почти потеряв сознание, непроизвольно вдруг вскрикнула от боли.
– Молчать, я сказал!
Всё это продолжалось минут двадцать. Потом Вадик встал, застегнул штаны и, уходя, небрежно бросил своей жертве:
– Ну, одевайся давай. Понравилось, что ли?
Пошатываясь, с трудом завернулась в халат.
– Я буду иногда приходить сюда и делать с тобой это, а если будешь вредничать, то отдам санитарам. Они ребята молодые, здоровые, ну, в общем, сама понимаешь, аминазин начнут колоть и все равно сделают
