вход в подземный грот и, не решаясь войти внутрь, улегся под ближайшим кустом.
Начиналась пурга. Вьюга все усиливалась. Пронизывающий ветер пробирал до самых костей.
«Обратно выходить они, похоже, не собираются. Нужно пойти и позаботиться о себе». Поднявшись на ноги, зверь взобрался на ближайший бугорок и глубоко вдохнул. В холодном зимнем воздухе никаких посторонних запахов как будто бы не было слышно. И лишь один странный «аромат» вдруг привлек его внимание. Что именно могло являться его источником, серый понять пока не мог. Пройдя ещё с километр, прячась между огромными валунами, разбросанными по всему гребню хребта, взобрался на небольшую свободную от камней площадку и вновь направил свою слегка оскаленную от пронизывающего насквозь ветра морду навстречу буре.
«Сомнений нет. Это хорошо знакомый запах железа и пороха. Значит, снова человек с ружьём. Что им здесь нужно на этот раз? Неплохо бы все выяснить прямо сейчас, иначе потом может быть уже поздно». После этого осторожно двинулся вперед, постоянно оглядываясь и озираясь вокруг.
«Лучше зайти с подветренной стороны. Не исключено, что с людьми есть собаки, хотя резкого и ни с чем не сравнимого запаха псины не слышно».
С каждым пройденным километром неприятный запах опасности становился все отчетливее. Сейчас он мог уже без труда определить направление движения незваных гостей. Они спускались с хребта вниз по ручью к реке. Нужно идти наперерез, чтобы заранее занять выгодное место для наблюдения. Лишь взглянув на путников с достаточно близкого расстояния, можно безошибочно определить, кто это и что им здесь нужно на этот раз. Подходящее место для встречи находилось неподалёку.
«Оттуда ручей просматривается метров на сто в каждую сторону, а благодаря огромным скалам, ветер всегда немного потише». Обогнать пришельцев, сделав приличный крюк, труда не составило. Годы жизни в лесу научили безошибочно ориентироваться и быстро передвигаться по родной для него земле.
Вскоре, «мохнатый следопыт» уже лежал на знакомом камне и сквозь чуть приоткрытые веки пристально вглядывался в сплошную и непроглядную стену леса. Но глаза сейчас не главное. Ему уже ясно чувствовался запах людей, и с каждой минутой различались все новые и новые его оттенки. Кроме того, сквозь шум ветра до чутких звериных ушей доносился еле различимый, но неуклонно приближающийся звук шагов, который становился с каждой секундой все отчетливее. Серый осторожно, не поднимая головы, на брюхе подполз к самому краю каменной глыбы и пристально стал всматриваться в заросли черемухи. Туда, откуда должны выйти «гости». Шаги на какое-то время вдруг стихли.
«Наверное, остановились, чтобы передохнуть». Он уже начинал нервничать, но совсем скоро терпение было вознаграждено. Люди неожиданно появились на самой опушке. Однако совсем не те, которых ждал уже добрых полчаса. От этих не пахло порохом и железом. Путники казались безоружными и изможденными до предела. Передвигались незнакомцы с большим трудом, но, находясь у той самой размытой черты, которая отделяет человеческую жизнь от смерти, несмотря ни на что, всё – таки продолжали пробираться сквозь бурю и непролазную чащу леса.
Где-то в самой глубине души безжалостному хищнику стало даже немного жаль этих бедняг. Слегка оскалившись от не стихающего ни на минуту ветра, встал на ноги. Идущие поравнялись с ним. На секунду их глаза встретились. Но и этой секунды оказалось более чем достаточно для того, чтобы понять, что конец для этих двоих еще не настал. Борьба будет продолжаться до тех пор, пока хоть капля жизненной силы останется в измученных тайгой и беспощадной погоней телах.
Он отвернулся. Да, неизвестно почему, но четвероногий бродяга вдруг пожалел эти несчастные существа, идущие неизвестно куда и шаг за шагом переставляющие свои измождённые долгой ходьбой ноги, которые, в свою очередь, наотрез отказывались подчиняться хозяевам. Волк продолжал стоять, глядя им в след, но уже из укрытия.
«Я не памятник, и ни к чему лишний раз привлекать к себе внимание», – думал он.
Порыв ветра стих, а в ноздри ударил все тот же, уже хорошо знакомый запах смерти. Следом шли охотники, которые вовсе не казались такими безобидными и миролюбивыми. И хотя охота шла сейчас вовсе не на него, а на тех самых бедняг, которые только что прошли мимо, от этого бандиты вовсе не становились симпатичнее. Некоторые человеческие качества зверь ценил, другие, напротив, ненавидел. Эти чувства порою становились сильнее голоса разума. Но он ничего не мог с собой поделать, иногда попадая из-за своего природного «благородства» в довольно неприятные истории. Такая охота, непонятно почему, становилась словно ножом по сердцу. Кровь ударила в голову, в которой отчетливо вырисовывались картины из прошлой жизни. Отметины от пуль на спине неприятно заныли. «А ведь раньше меня тоже не раз загоняли в угол, стреляли в спину, травили собаками. Та гонка на выживание чем-то сильно напоминает сейчас то, что происходит в тайге». Вспомнив глаза людей, что лишь на секунду встретились с ним взглядом, уже окончательно утвердился в своей правоте.
«Приговор вынесен окончательный и обжалованию не подлежит». Серый всегда ненавидел охотников. А всё происходящее, несомненно, являлось охотой. Только здесь одни люди охотились за другими. Одни, безоружные и ослабевшие, уходили, а другие, напротив, прекрасно экипированные, шли по следу.
«Судьба беглецов, уже наполовину предрешена. Преследователи идут по проторенной тропе и потому двигаются гораздо быстрее». Судьба волка в тот день, когда он угодил в западню, тоже была предрешена, а спасти могло лишь чудо. И это чудо, несомненно, свершилось, а он являлся живым тому свидетельством. За него заступился человек. Точно такой же, как и те, что стреляли. Этот человек рисковал жизнью, когда встал на пути у уродов, разогретых погоней и запахом крови. Он сделал это, так как считал, что поступает правильно. И старику было совершенно наплевать на то, что большинство из людей посмеялись бы над ним, посчитав за идиота.
«Другие живут по другому закону, руководствуясь звоном монет и сохранностью собственной шкуры. Они поступают, как все, и мирно плывут по течению, не испытывая при этом особых неудобств». Его друг жил один и всегда поступал так, как считал нужным и как подсказывала совесть, никогда не идя в разрез со своими принципами. Не задумываясь, он закрыл собой истекающего кровью дикого зверя, рискуя жизнью, хотя прекрасно понимал, что ждать помощи неоткуда, а рассчитывать на то, что волк с ним впоследствии «рассчитается», было бы, по меньшей мере, глупостью.
Серому вдруг показалось, что эти охотники с автоматами – и есть те самые люди, что в молодости оставили на нем отметины от пуль.
«Во всяком случае, они похожи на них, как две капли воды, и живут по тем же самым правилам. А в эти минуты так увлечены погоней, что, казалось, забыли про все на свете. Их воодушевляют лишь жажда наживы и запах теплой человеческой крови. Несомненно, люди тоже бывают разными».
Охотники шли нагло и безбоязненно, чувствуя себя полными хозяевами окружающего их мира. Зверь глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Пульс гулко отдавался в висках, сбивая мысли. Но мозг уже начинал работать ясно, перейдя в режим холодного расчета. Чуть приоткрытый рот обнажал оскал красивых, ровных зубов, который не предвещал ничего хорошего. А тело представляло лишь сгусток живой энергии, подчиненный одной-единственной цели. В голове уже не было места чувствам.
Зверь не торопясь спустился к тропе и, соблюдая необходимую дистанцию, пошел следом за людьми. Он лишь ждал походящего момента. Нет никакого смысла в том, чтобы напасть немедленно, подставляя себя под пули. Не стоит попусту умирать, не причинив врагам никакого вреда.
«Войдя в густые заросли молодого ольховника, можно сократить расстояние метров до пятнадцати».
Вдруг следовавший последним в колонне человек приостановился. Волк остановился тоже, чтобы подождать, когда остальные отойдут подальше, и в тот момент, когда отставший уже собрался было догонять друзей, он спокойно вышел из своего укрытия. Наполненный дикой злобой взгляд зверя встретился со взглядом человека, который в испуге сразу же отвёл глаза.
«Можно, конечно, напасть сзади, но такой поступок не достоин лесного воина. Пусть убийца поймет, от чего погибнет. Возможно, он даже узнает меня. Возможно, хотя возможно, что и нет».
Увидев перед собой огромную мохнатую морду, бандит начал неистово орать. Воспользоваться оружием не успел. Крик превратился в храп, и человек упал на снег с разорванным в клочья горлом. Зверь свернул с тропы и не торопясь побрел обратно в чащу. Истошные крики людей позади него возвестили о том, что на помощь к убитому подоспели его товарищи.
«Что же, почти вовремя».
Отражаясь гулким эхом от соседних хребтов, разнеслась трескотня автоматных очередей. С деревьев
