Шанджату, рассудок которого осквернил демон, уже нельзя было доверять. Он оставался закованным в кандалы, дочь три раза в день кормила и обмывала его. Дверь постоянно была на замке.
Шанвах обустроила себе жилище снаружи на пятачке: положила маленькую циновку, где преклоняла колени и медитировала, отрабатывала шарусак или надраивала оружие. Там ее и можно было найти, когда она не занималась чем-то другим.
Когда Ренна бесшумно материализовались, Шанвах сидела с закрытыми глазами, но все равно ощутила ее присутствие и подняла веки.
Мгновенно вскочив на ноги, она бросилась к Ренне:
– Все ли с тобой хорошо, сестра?
– Нет, – мотнула головой Ренна. – У тебя есть пузырек для слез?
– Конечно, сестра. – Шанвах подошла к лежавшей возле циновки котомке и вынула крохотный стеклянный сосуд, горлышко которого было выше и заточено с одного края, чтобы собирать влагу со щек.
Опустившись на колени, Шанвах подала Ренне знак тоже встать на циновку.
– Для меня честь помогать тебе в скорбной молитве. Кто ушел одиноким путем?
– Я не сильна в молитвах, – ответила Ренна, но все равно преклонила слабеющие колени. – Надобно научиться, оно важно, ведь мы же хотим, чтобы здесь остался кто-то живой, когда дело будет сделано.
– Твоя честь безгранична, сестра, – сказала Шанвах. – Тебе будут сопутствовать победы.
– Да, может быть, – проговорила Ренна. – Но сию секунду я знаю только, что мой товарищ мертв, а я…
Шанвах промолчала, когда Ренна осеклась и постаралась взять себя в руки. Глаза у нее чесались.
– Не хочу, чтобы он думал, будто я была слишком занята и не нашла времени его оплакать.
– Конечно, – сказала Шанвах.
– Но я подумала, что будь у меня в кармане такой пузырек…
– Ты хранила бы его честь при себе перед лицом грядущих испытаний, – докончила Шанвах.
– Да, именно, – ответила Ренна.
– Назови его имя, чтобы услышал Эве… Создатель. – Шанвах подняла сосуд.
– Рожер, – сказала Ренна. – Ах да, сын… Джессума из рода Трактов графства Лощина.
Шанвах уронила руку:
– Рожер Тракт, жонглер?
– Да, жонглер, – кивнула Ренна. – Ты его знаешь?
– Он мой сородич через брак, – ответила Шанвах, – женат на моей сестре по копью Сиквах и кузине Аманвах. Они живы-здоровы?
Ренна моргнула. Они так много времени провели вместе – как же она ни сном ни духом не ведала? Ренна часто беседовала с шарум’тинг, но неожиданно осознала, насколько мало им известно друг о друге.
– Аманвах и Сиквах в порядке, – заверила она. – Обе беременны от Рожера. Сейчас направляются к Инэвере.
– Благодарю тебя. – Шанвах достала второй пузырек. – Я видела Рожера только раз, но буду плакать вместе с тобой.
– Как можно оплакивать того, кого едва знала? – спросила Ренна.
– О сестра! – горестно промолвила Шанвах. – Слезы – они всегда наготове. Расскажи мне о сыне Джессума.
– Я оплошала, когда впервые попала в Лощину. Была пьяна от магии, зла – и не могу винить тамошних за холодный прием, тем более что всем хотелось, чтобы Арлен женился на чопорной сударыне Свиток.
– На Лише Свиток? – спросила Шанвах. – На северной шлюхе, которая соблазнила моего дядю?
Ренна расхохоталась:
– Нам, девонька, и правда нужно поговорить.
Тут она вспомнила, почему они стоят на коленях, и ее захлестнуло всепоглощающее чувство вины.
– В Лощине на меня косо смотрели все, – продолжила Ренна. – Все, кроме Рожера Тракта. При первом знакомстве он поцеловал мне руку. Относился как к личности, когда Лиша и остальные вели себя так, будто я дерьмо с каблука.
Она покачала головой.
– Он так часто спасал меня в новолуние, что я сбилась со счета. И не меня одну. «Песнь о Лунном Ущербе» защитила тысячи человек на поле брани, и не только. Если бы не Рожер Тракт, графству Лощина пришел бы конец.
Ренна вздрогнула:
– Так вы с Сиквах – сестры?
– Кузины, но вместе прошли подготовку во дворце дама’тинг, – кивнула Шанвах.
– Лиша назвала ее воином, – заметила Ренна.
– Она великий воин, – согласилась Шанвах.
– Не знала, – сказала Ренна. – Ни разу не видела ее в бою, но демоны бежали от нее в ужасе. Говоришь, вы вместе учились – значит, ты и петь умеешь?
– Конечно, я умею петь.
– На его похоронах исполняли «Песнь о Лунном Ущербе». Меня там не было – как и в минуту острой нужды.
Шанвах вложила в руку Ренны пузырек:
– Пой со мною, сестра, чтобы мы направили сына Джессума по одинокому пути.
Разговор успокоил Ренну настолько, что она усомнилась, сумеет ли расплакаться по команде, но тут Шанвах запела.
Ренна прижала палец к груди, нащупывая пузырек со слезами, который угнездился там на кожаном ремешке. Она медленно шла за Уондой, пока богатырша снимала тюремную стражу. Непрерывно подпитывая потоком магии кожные метки невидимости, Ренна уподобилась ночному ворону – незримая для всех, кто не присматривается прицельно. Никто и не смотрел в ее сторону, благо внимание отвлекала Уонда.
– Внизу, – сказала Уонда, отперев тяжелую дверь из златодрева, обитую мечеными стальными ободами. За ней спускались и скрывались во тьме грубые каменные ступени.
– Спасибо, Уон.
– Прости, что тебе приходится, – повинилась та. – Это мне было поручено обучать Стелу и остальных. – Она опустила глаза. – Эти метки въедаются в душу. Девка была готова меня убить, когда мы ее задержали.
– Ты ни при чем, – сказала Ренна. – Я не раз пыталась убить Арлена, когда кровь бурлила от магии.
– Честное слово? – ахнула Уонда.
Ренна кивнула:
– Он типа чуть не прикончил меня, когда это случилось. Ночь, да я иногда жалела, что не прибил. Но это была не я. Я научилась держать себя в узде. И Стела сможет, она достаточно сильная.
– А если нет?
Ренна наградила ее тяжелым взглядом:
– Если нет – если кто-то из них не сможет, – я все улажу и совесть у твоей госпожи будет чиста.
Судя по ауре, слова эти не порадовали Уонду, но известное облегчение принесли. Ренна видела, что Уонда любит Лишу, но знает – госпожа даже при надобности не в состоянии кого-либо казнить.
Ренна мягко сошла по каменным ступеням, и волоски на ее шее встали дыбом, когда она услыхала, как захлопнулась дверь, оставив ее в тусклом меточном свете.
Она немедленно ощутила притяжение меток, светившихся на полу и стенах. Внешней магии не было, ее без остатка Втянула могучая сеть, которая опустошала узников. Ренна ускорила шаг. Если не держать накопленную магию изо всех сил, Лишины метки высосут и ее.
Место выглядело недостроенным даже для темницы. Предотвращая восхождение подземников изнутри, граф Тамос выстроил из тесаного камня стены и пол, но умер, не успев закончить работу, как и многое в цитадели. До недавнего времени Лиша, не склонная томить людей в темноте и холоде, тюрьмой, понятно, не пользовалась.
– Кто здесь? – донесся из конца коридора голос Стелы. Он изменился и не был робким, каким запомнился Ренне всего полгода назад. Он стал басистее. Увереннее. – Сказано же вам, что не добьетесь ни слова, пока за мной не придут меченые шкуры.
– Ну, уж со мной-то, я думаю, ты потолкуешь, – откликнулась Ренна, останавливаясь
