– Умно, – согласилась Ренна. – Меченые шкуры останутся занозой в заднице, куда их ни пристрой. Не спускай с них глаз, но не пускай в крепость.
– Что-нибудь придумаем, – сказала Лиша.
– Как быть с шарумами, я не знаю, – продолжила Ренна. – Можно спросить у Джардира, пока он не отправился повидаться с женой.
Лиша вздрогнула, и Ренна выругала себя за тупость. Когда-то она могла брякнуть такое нарочно, но…
– Извини, – сказала она. – Я не хотела…
– Ничего не попишешь. – Лиша вынула из кармана запечатанное письмо. – Передашь ему при встрече? Он все равно узнает о ребенке, пусть уж лучше от меня.
Ренна кивнула, беря конверт:
– Конечно.
– Спасибо тебе, Ренна, – сказала Лиша. – Я знаю, что мы не всегда…
Ренна рубанула ладонью воздух:
– Мне надоела эта вечная песня, Лиша. Ты недолюбливаешь меня, а я – тебя. Это не значит, что мы по разные стороны баррикады. Я не собираюсь мешать тебе растить ребенка.
Она провела пальцами по своему еще плоскому животу, думая о развивающейся там жизни.
– Истинно и справедливо, – проговорила Лиша, но вдруг склонила голову набок, изучая ауру Ренны.
Это продлилось чуть дольше, чем хотелось бы. Ренна покрылась мурашками.
– В чем дело? – вскинулась она.
– Уонда, дорогуша, ты не оставишь нас ненадолго? – попросила Лиша.
– Да, госпожа, – ответила Уонда, сняла со стены лук и пошла к выходу.
Когда дверь закрылась за ней, Лиша активировала метки тишины, а Ренна встала, не будучи в силах сидеть ни секунды больше.
– Что такое?!
– Ты беременна, – сказала Лиша.
Ренна похолодела. Она с усилием Втянула свою ауру, дыша глубоко, чтобы остаться невозмутимой. Отрицать? Вспылить? Сказать Лише, что это не ее дело, будь она проклята?
Да, но и ребенок Лиши не дело Ренны, а она полгода назад с удовольствием ткнула Лишу носом в ее опрометчивость.
Она выдохнула:
– Лиша, я замужняя женщина и не обязана перед тобой отчитываться.
– Не обязана. – Лиша встала, подошла к ней и развела руками. Ее взгляд был спокоен, голос кроток. В ауре проступало тревожное напряжение. – Но когда была беременной я, на ребенка повлияла магия. Пожалуйста, ради младенца позволь мне тебя осмотреть.
Мускулы Ренны напряглись. Кулаки сжались, и она выпрямила пальцы лишь немалым усилием воли. Только недавно она проповедовала меченым детям, и вот уже в ее собственной крови бушует магия – взывает к ней, разогревает чувства, велит бежать или атаковать Лишу, заткнуть ей рот, пока никому не проболталась. Все, что ей было под силу, – стоять столбом и дышать.
Как ни старалась Ренна скрыть ауру, Лиша, конечно, увидела многое, но все стерпела, осталась спокойна и ни слова не вымолвила.
– Да, – наконец произнесла Ренна. – Пожалуй, это дельная мысль.
– Как прошло? – спросил Арлен, когда Ренна материализовалась в их башенной кухне.
Они с Джардиром и Шанвах сидели за завтраком.
– Сломала несколько костей и устроила небольшое огненное представление, – ответила Ренна. – Заново внушила им страх перед Создателем и наставила на путь истинный, но их надо учить, они должны держать себя в руках, когда налетит рой. Я навещу их еще пару раз перед нашим уходом.
Она взглянула на Джардира:
– Там есть красийцы. Вдовы и дети из Лишиной свиты. Раскрашивают себя воронцом, и я не видела, чтобы они ели мясо демонов, но это пропащие люди, Ахман. Лощина – их дом, но они в нее не вписываются.
– Я бы удивился, если бы вписались, – сказал Джардир. – Но вряд ли они покинут землю, которую освятили кровью их отцы и мужья.
– Лиша передает, что будет обязана, если ты поможешь советом.
– Кто у них главный? – спросил Джардир.
– Джарит.
– Дживах ка Каваля, – кивнул Джардир. – Я заглядывал к ней в душу, и она чиста. Джарит сумела сплотить людей. Я поговорю о ней с Инэверой. Надо направить в Лощину дама’тинг и выделить для их охраны шарумов. Наши братья и сестры в Лесу травниц не будут забыты.
– Это не все, – сказала Ренна, извлекая письмо. – Лиша просила передать вот это.
Глаза Джардира округлились, он взял послание, немедленно поднес к носу и втянул воздух.
– Благодарю тебя, Ренна дживах Арлен ам’Тюк ам’Брук.
Отвесив поклон, он быстро вышел.
Ренна покачала головой:
– На одном вдохе говорит о жене, а на другом вдыхает духи Лиши.
– Мы относимся к браку иначе, чем землепашцы, – заметила Шанвах. – В Эведжахе сказано, что любовь не имеет границ. И разделить ее не значит обесчестить Дамаджах. Часть бесконечности все равно бесконечна.
– А это работает в обе стороны? – осведомилась Ренна. – Любовь достаточно бесконечна, чтобы у женщины было двое мужей?
– У тебя есть кто-нибудь на примете? – спросил Арлен.
Шанвах промолчала, но по лицу было видно, что она оскорблена одной такой мыслью.
– Не задумывалась, – ответила Ренна.
Стоя во дворе у бегового круга, Ренна наблюдала за Рагеном, который неуклюже объезжал Сумеречного Плясуна, стараясь настроиться с ним на одну волну. Он был крупным мужчиной и опытным наездником, но Плясун – не обычный конь. Он возвышался на голову над другими мустангами, а те, в свою очередь, казались гигантами даже рядом с могучими боевыми конями милнских вестников. Арлен долго и напряженно раздумывал, но в итоге решил, что ему некому доверить драгоценного скакуна и друга, кроме Рагена – человека, который научил его ездить верхом.
Зарука была свадебным подарком для Ренны. Они собирались разводить лошадей, дабы расширить семью во всех отношениях. У Арлена в глазах стояли слезы, когда Ренна покинула башню и увела скакунов. Завидев Уонду, она поняла его чувства. Погладив Заруку по шее, она крепко прижалась к ее гриве.
Лошадь, должно быть, уловила ее напряжение – зафырчала, забила копытами. Ренна приникла к ней головой и не сдержала слез:
– Я вернусь. Клянусь солнцем. Тебе будет хорошо с Уондой. Никто не объездит тебя лучше, пока меня нет.
Уонда приблизилась уверенно, но Ренна уловила в ней страх. О скакунах Арлена и Ренны в Лощине ходили легенды.
– Седла она не потерпит, – предупредила Ренна. – Сумками навьючить можно, будет удобнее сидеть, но с поводьями ничего не выйдет. Не бойся хорошенько дернуть за гриву, если она захочет сбросить тебя или пойти куда вздумается. Переживет.
Уонда замялась, но кивнула:
– Папаша держал конягу. На седло денег не было. Я научилась ездить без него.
– Не давай ей спуску, пока не научится тебя уважать, и все будет в порядке, – сказала Ренна.
Зарука взглянула на Уонду холодно, но положить на шею руку позволила. Этот жест словно придал ситуации реальности, и ком в горле Ренны разросся.
– Больше всего она любит зеленые яблоки, – выдавила она. – Кислые, как и ее норов.
– Куплю сегодня же бочку, – ответила Уонда.
– Но и от меда не откажется, если добавить в овес.
– Пчелы есть прямо в крепости.
Больше Ренна вынести не могла. Всхлипнув, она в последний раз обняла Заруку и бросилась прочь со двора.
– Великая метка – наше сильнейшее оружие и злейший враг, – во всеуслышание объявила Ренна, расхаживая по лекционному залу Школы травниц.
На полу была нарисована великая метка
