Я начинаю шепотом мурлыкать песню. Элла больше не ворочается. Она пристально смотрит в потолок, будто надеется проломить кромку льда и всплыть на поверхность.
Ник отходит в тень. Я же, борясь с желанием разреветься и забиться в угол, сажусь рядом с сестрой. Эта девочка не похожа на ту, что нарисовала Дэнни. Не похожа на ту, с которой я столкнулась, придя к Марку.
Она завяла.
Я дотрагиваюсь до седых локонов. Элла усердно не реагирует. Несколько минут мы электризуем друг друга молчанием.
– Ты не должна быть здесь, – наконец вымучивает сестра.
– Тише, – умоляю я.
– Проваливай, Шейра.
– Почему? Ты… – …моя последняя зацепка. Та, ради кого я до сих пор не седая. – Ты поступаешь жестоко.
– Жестоко будет, если… Черт! – Элла хватается за голову. – Это не навсегда. Дай мне месяц.
– У нас нет месяца, родная.
– О чем ты? – Элла задыхается: она не смогла проломить кромку льда. Ее рот разрывают пузыри-всхлипы, а тело нежно окутывает водянистая тьма.
– Я вытащу тебя отсюда.
– Ты ничем не поможешь, – пищит сестра, вжимаясь в подушку. – Беги.
Не она – хищное существо, укравшее у нее внешность, – бросается на меня. Элла нашла способ выжить под водой, но не учла, что вода умеет сопротивляться. Биомаска летит на пол. Наши взгляды встречаются.
– Что ты творишь? – шепчу я, не в силах пошевелиться.
– Я… не контролирую себя.
Мне на плечо ложится ладонь Ника.
– Не лезь.
Элла проникает в мое сознание. Я чувствую ее присутствие в каждой мысли. Сестра листает мой фотоальбом жадно и быстро, как конспект перед экзаменом. Правда, эти снимки вряд ли ее чему-то научат. Между нами вспыхивает нить.
В перемотке мелькают кроссворды, гонки, рыжие волосы.
– Она рисовала тебя, – хриплю я. – Прежнюю.
– Зачем родители согласились?
– Они жалеют. И ты… ты тоже будешь жалеть, – заикаюсь я. – Как же ты дружила с Дэнни, если не контролируешь себя?
– Перед кармой родственников устоять сложнее.
Это говорит не Элла – демон, убивающий ее. Он тоскует по свободе и мстит ей гематомами.
Уязвимость сладкой ватой обволакивает шею. Я пытаюсь глотнуть воздух, но легкие слиплись. Пытаюсь зажмуриться, но белые зрачки гипнотизируют меня. Пытаюсь спрятать фотоальбом, но тайников больше нет.
– Я же просила оставить меня в покое, – едва не плачет Элла. – Подождать.
– Я ждала. Звонка, сообщения – да чего угодно. Что с тобой не так? Неужели из-за этого, – я тыкаю в ее индикатор, – ты забыла о родителях? Они сходили с ума, пока я сочиняла, куда ты пропала в очередной раз… – Слова запекаются кровью на губах. – Перестань бояться. Мы справимся.
Элла силится уничтожить связь – тщетно.
– На тренировках у меня мало что получается, – скулит она.
Наверное, у нашей семьи такая патология – нечаянно ломать жизни.
Ник подается вперед. Я посылаю ему колючее «не лезь». По щеке Эллы стекает слеза – моя сестра жива, просто ей тяжело бороться с демонами.
Мой индикатор пищит, но я ждала этой встречи, считала шаги и с радостью обнулюсь, если такова цена за Игру.
– Хватит. – Ник прижимает Эллу к кровати. Теперь нить вспыхивает между ними. Внутри Ника клокочет безумие, плавя черты лица, будто оно сделано из воска.
Это не он. Это сущность.
– Что происходит? – Тело не слушается меня. Я – марионетка.
– При резком разрыве связи появляются гематомы. Я отдам ей пару метров.
Элла обмякает, сморщивается, высыхает. Ник обследует ее индикатор, а затем выпрямляется.
– Не переживай. Очнется через час.
– С… Спасибо.
– Нам пора. Дойдешь до лифта?
Я киваю, но проклятая вата меня не пускает. Сложно быть марионеткой – ты идешь туда, куда тащит тебя кукловод. Мое «прощай» сплетается с дыханием Эллы.
Пока, сестренка. Надеюсь, до завтра.
Ник поддерживает меня за локоть.
Давай, всего минута до конца квеста. На этот раз ты успеешь. На этот раз карета не превратится в тыкву и туфелька останется при тебе. Твой бал только начинается, Шейра.
Мы бредем вверх по пищеводу. Мы не переварились. Мы – испорченные продукты. Охранник с любопытством за нами наблюдает.
– Что-то стряслось?
– Помните? Это не ваше дело.
Прыгаем в объятия лифта. Последнее, что я вижу, – белые глаза того, кто победил демона.
* * *Я просыпаюсь в кровати Ника. Вокруг – никого.
Приподнявшись, я кошусь на мерцающий зеленым индикатор. Рука тут же взрывается болью – кожу лиловой татуировкой украшает новая гематома.
Я потягиваюсь и задеваю ладонью тумбочку. Из приоткрытого ящика торчит черный уголок. Документы Ларса?.. Рассудительная часть меня предлагает дождаться Ника, но любопытство быстро затыкает ей рот. Я вытаскиваю папку. Ник обещал, что откроет ее, но… замок уже взломан.
В коридоре чавкают шаги. Я прячу документы под кофту, а папку – под матрац. На пороге появляется Ник.
– Ну как ты?
– Отлично, – зеваю я. – Где ты был?
– В душе. – Он бросает полотенце на тумбочку.
– А Ольви?
– Без понятия. В столовке, наверное.
– Что я здесь делаю?
– Карма упала. Я решил понаблюдать за тобой.
– И…
– Да, ты проспала всю ночь. Нет, я не ложился, – выдает Ник. Его кожа сияет чистотой. Он оттер гематомы, словно пятна от краски. В глазах – привычные линзы.
– Прости. Мог бы отнести меня к Рене.
– Мне не спалось. Оскар прислал по связному ящику инструменты, я оперировал себя. Боялся, что тебя тоже придется.
– Спасибо. Кстати… а что там с папкой?
– Пока безрезультатно.
– Ладно, – не настаиваю я. – Встретимся за завтраком.
Я выскакиваю в коридор и бегу от того, кто лгал. Мы не команда и никогда ею не станем. Никому нельзя верить. Даже ему.
Я запираюсь в своей палате. Вот-вот случится что-то плохое, непоправимое. Что-то, после чего третий блок окончательно нас переварит.
Достав из-под кофты документы, я начинаю читать. Сползаю на пол. Сочусь сукровицей по ступенькам абзацев. Пробую на вкус каждое слово, правдивое, вычищенное, как серебряная ложка. По венам метанолом растекается ложь. Язык кромсают проклятия.
Он знал. Знал и убеждал нас, что мы на правильном пути.
Расталкивая Утешителей, я мчусь к Нику. Сейчас все решится. Я покажу ему, насколько мы не команда, и сдамся. А проиграет Оскар.
Ослепленная злостью, я не замечаю возле комнаты недоколлег Такера и врезаюсь в него.
– Здравствуйте, Шейра! – радостно восклицает он. – Вы как раз вовремя.
Ольви тоже здесь: растерянно топчется у кровати. Ник, пользуясь минутой замешательства, крадется к тумбочке. Я криво усмехаюсь.
Молись, чтобы я не потянула за ниточку, марионетка.
– Мои дорогие! – Такер пропускает меня в комнату. – Вы в курсе, что брать чужие вещи нехорошо?
На нас паутиной оседает молчание.
– Так же нехорошо, как вламываться к людям и хамить? – сквозь зубы цедит Ник.
– Да. Но вы кое о чем забыли. Я член Семерки, уполномоченное лицо.
– Что вам нужно? – спрашиваю я.
– Забрать одну вещицу. Ларс – параноик, поэтому свои документы он сохранил в базе данных, – говорит Такер. – Вы не представляете, как мы удивились, заметив, что папка переместилась на гостевой этаж.
Ник напрягается, Ольви с остервенением теребит край простыни. Вот-вот начнется спектакль. Кукловод Шейра готова.
– Прошу прощения, но
