Светку.
– Не завидуй, от этого портится цвет лица, – промурлыкала свидетельница и требовательно спросила: – А когда мы едем выбирать свадебный наряд?
– Мы?
– Да, да! Мы с тобой! Ты же не собиралась покупать платье с Олегом!
– Собиралась…
– Это плохая примета. Жених не должен видеть тебя в платье до последней минуты!
– Мы же живем вместе, мне что, прятать его, что ли?
– Не прятать, а отвезти к маме, в ночь перед свадьбой остаться там же, а утром за тобой приедет жених. Традиции надо соблюдать!
– Обалдеть, какие сложности, – расстроилась Лена. – А нельзя без этого?
– Если ты не веришь в приметы, то можно.
В приметы Лена не верила, но рисковать не хотелось.
– Ладно, уговорила.
– Теперь так. Я думаю, что это должен быть костюм: брюки-юбка, белые, прозрачные, белый топ, сверху кружевной пиджак, типа смокинга, никакой фаты и цветов в волосах – это отстой. Так, на ногах…
– Кроссовки, – с чувством дополнила Лена это чудовищное описание ее свадебного наряда в штанах а- ля Тарас Бульба. – Ты прибереги этот авангард для себя. Я хочу обычное платье и фату.
– Фу, какая ты скучная. Небось так и видишь себя в платье «баба на чайник».
– Именно, – не уступала Лена.
– И в чем фишка?
– Ни в чем. Если хочешь, можешь расцветить наше скучное торжество сама. Воткни в волосы перья, нацепи что-нибудь экстравагантное и радуй окружающих своей оригинальностью.
– Понятно. Решила сэкономить и купить платье-халат, чтобы потом можно было носить на каждый день, что-нибудь отпоров или отрезав. Наверное, твоему будущему мужу нравятся такие хозяйственные клуши.
– Моему будущему мужу нравлюсь я.
– Не обижайся. Нельзя быть такой зажатой. Кстати, как у вас там? Наладилось в плане общности интересов и личных отношений?
– Раз женимся, значит, наладилось, – неуверенно проговорила Лена, тут же вспомнив, что напряженность и некоторая отстраненность в общении с Олегом так и не ушла. Она продолжала стесняться, пытаться соответствовать и угождать, решив, что со временем все станет легче.
– Ясно. Ни фига не наладилось, – тут же догадалась слишком умная Светка.
– Но я его люблю, – поспешно добавила Лена.
– Ага. Стерпится – слюбится. Ну-ну, – голос у подруги стал недовольным и задумчивым.
– Свет, ты пойми. Люди все разные. Вот ты без комплексов, а у меня их воз и маленькая тележка. Переделать я себя уже не смогу. Мне проще жить, когда я подстраиваюсь под кого-то, ну не умею я сама строить!
– А ты учись! А то так и будешь в покосившихся пристройках числиться. Надо знать себе цену. Прежде всего самой. Если ты считаешь себя убогой, а ты именно так и думаешь, то, конечно, доказать окружающим, что ты белая и пушистая, никак не получится. Ты вот Нельку помнишь?
Неля была одной из многочисленных Светкиных подруг. Унылая высоченная девица с лицом больной лошади и фигурой жертвы Бухенвальда. Поддавшись карякинским теориям о соответствии внутреннего мира и восприятия окружающих, она однажды поразила Лену до глубины души, заявившись к Светке в лосинах, которые болтались на ее тощих ногах, как алые паруса, и кофте, в которой площадь декольте значительно превышала площадь прикрытых люрексом мест. Жидкие волосы были начесаны и собраны в конский хвост на макушке, отчего ее физиономия, похожая на длинный пупырчатый огурец, казалась еще длиннее. На Ленин взгляд, Нельке необходимо было отсидеться у Карякиной до наступления темноты и только после этого огородами пробираться домой. Но она ошиблась. Девушка пришла сообщить, что идет на свидание. Представив себе лицо счастливчика, к которому подвалит это чудо, Лена с трудом воздержалась от комментариев, и после ухода «красавицы» они еще долго препирались со Светкой по поводу того, что некоторые слишком много на себя берут, портя жизнь близких людей своими псевдонаучными изысками.
– И что с Нелькой? – с интересом спросила Лена.
– Она теперь фотомодель!
– Ты бредишь?
– Ни капли! Ее даже для чего-то там снимали. Нет, конечно, она слегка поправилась, у нее визажист, стилист, парикмахер… В общем, ты бы ее сейчас не узнала. А все почему? Человек поверил в себя и полюбил себя таким, какой он есть. Со всеми прыщами и дефектами!
– Я тебе не верю. Какая она фотомодель? Да ну…
– Мне и не надо, чтобы ты верила. Главное, что у Нельки теперь нормальная полноценная жизнь, о которой она и мечтать не могла. А ты меня не слушаешь!
– Тебя страшно слушать. Что же ты сама не устроилась?
– Во-первых, я абсолютно самодостаточна, у меня комплексов нет. Во-вторых, я в процессе поиска, я хочу выбрать из кучи зерен самое золотое, самое идеальное и самое перспективное.
– В смысле, всего три?
– В смысле – одно. Не умничай. Ладно, тебя не переделаешь, – вздохнула Светка. – Когда за платьем?
– Давай послезавтра.
– Зачем откладывать-то?
– Так мы только завтра заявление подаем. Мало ли что… Вдруг Олег передумает или случится что- нибудь.
– А, ну да. Конечно, скорее всего, передумает. Предлагаю платье купить накануне свадьбы. А еще лучше, вообще не покупать, – зло прокомментировала Карякина. – Горбатого могила исправит. Соберешься за платьем, звони. В общем, поздравляю. Как у тебя с работой-то?
– А все, увольняюсь, – Лена обрадовалась смене темы. – Там такая зарплата, одуреть!
– Не в деньгах счастье…
– А в их наличии.
– В их количестве, бестолочь!
– Одно подразумевает другое.
– Справки собрала? Из неприличных мест, – хмыкнула Карякина.
– Ой, и не говори. Собрала все, – Лена решила не рассказывать историю сбора справок, чтобы лишний раз не давать подруге повода учить ее жить.
Справку у стоматолога за нее взяла мама, поменяв на шоколадку. А вот от остальных врачей отделаться диатезным набором не удалось. Дальше регистратуры Веронику Федоровну не пустили.
Фтизиатр оказался сотрудником противотуберкулезного диспансера. Стараясь ничего не касаться руками и открывая двери взмахом бедра, Лена дошла до искомого доктора, где и была огорошена необходимостью сфотографировать свою грудную клетку. Для этой процедуры пришлось заново стоять в очереди за талончиком, потом в очереди на эту самую флюорографию, в итоге выяснилось, что результат будет готов только завтра, соответственно опять надо было брать отгул во второй половине дня.
– Ты, Кораблева, что думаешь, что я тебе пойду навстречу? – радостно потирала руки Татьяна Филипповна. – Ошибаешься. Не отпускаю я тебя.
Делала она это исключительно из вредности, поскольку другой возможности хоть чем-то досадить счастливой сотруднице не было.
– Знаете что, Татьяна Филипповна, – разозлилась Лена. – Даже если вы попытаетесь удержать меня силой, у вас это вряд ли получится. И хватит мотать мне нервы. Предлагаю джентльменское соглашение: я заканчиваю перевод до увольнения, а вы отцепляетесь от меня со своими придирками. В противном случае я все равно буду уходить, куда мне надо и когда мне надо, а вы останетесь с этой папкой!
