Ленкину голову: она решила остаться в его памяти не жалкой курицей, скукожившейся на роскошной обивке его автомобиля, а знающей себе цену женщиной, которая сама решает, нужен ей мужчина или нет, в связи с чем и плыла по растоптанному февральскому снегу с видом большого одолжения сопровождавшему ее кавалеру.
Главное в этой неприглядной ситуации – успеть первой озвучить тему расставания. Но как ее озвучить правильно, Лена не знала и всю дорогу старательно избегала внимательных взглядов Олега, мучительно придумывая и продумывая сцену прощания. Самой лучшей идеей ей казалось небрежно бросить «пока!», быстро выбраться из машины и скрыться в подъезде, оставив ему на память только легкий аромат своих духов… нет, с ароматом не получится, она сегодня не подушилась, но это не принципиально. Надо внутренне настроить себя на то, что он ей безразличен, тогда и тон будет соответствующим. Планировать всегда проще, чем осуществить.
В плавный ход событий вмешался субъективный фактор в лице злобного ротвейлера Риччи, которого боялся весь двор. Хозяином собачки был мордатый Митя, в прошлом двоечник и хулиган, а нынче непонятно кто, но с толстой золотой печаткой на мизинце, джипом, похожим на автобус, и многообещающими краткими вербальными заявлениями в адрес жильцов, выражающих недовольство его образом жизни. Хотя желающих высказаться на тему отсутствия у Риччи намордника, поводка и воспитания уже не осталось. Не в том смысле, что их съели, а в том, что они сами свернули свои требования до минимума и обходили колоритную парочку стороной. Риччи не кусался, но его любимым развлечением было с жутким лаем рвануть за кем-нибудь из соседей и желательно побегать подольше. Наверное, собаке не хватало развлечений, но пострадавшие, загоняемые на деревья, заборы и в чужие подъезды, были глухи к нуждам и чаяниям заскучавшего животного. Они строчили заявления участковому, который, устав от своей малооплачиваемой работы, первым делом спрашивал, есть ли свидетели и готовы ли потерпевшие переписать заявление с упоминанием хозяина собаки, поскольку объясняться и судиться, если повезет, придется все-таки именно с Митей. На этой стадии разбирательство заканчивалось, так толком и не начавшись.
Когда машина притормозила у Лениного дома, она, коротко вздохнув и грустно улыбнувшись, сказала:
– Спасибо тебе за прекрасный вечер. Все было замечательно. Да, приятно было познакомиться, – добавила она как бы между прочим. Махнув ручкой, она резво выкатилась из машины, изящно наклонившись напоследок к окошку и сказав свое задуманное «пока!».
Мало того что с ее стороны была огромная лужа, и ее старенькие ботинки моментально промокли, навстречу несся, радостно свесив огромный лопатообразный язык, невоспитанный Риччи. Поскольку кроме Лены других жертв не намечалось, он решительно врезался в бескрайнюю лужу и словно скоростной катер погреб к беззащитной девушке. Пронзительно взвизгнув, она нырнула обратно в машину, где в состоянии крайнего непонимания и изумления сидел Олег. Лена так неожиданно свернула их романтическое знакомство, что он даже не успел понять, как реагировать на ее «пока». Никогда еще девушки так легко и быстро не отделывались от его общества. Собаку Олег не видел, поэтому возвращение Лены, с воплем упавшей обратно в машину и захлопнувшей дверь, прищемив большой кусок пальто, показалось ему закономерным продолжением этого сумбурного дня.
Решив опустить факт прощания, озвученный девушкой несколько секунд назад, Олег неуверенно улыбнулся:
– Рад, что тебе понравилось. Может, продолжим вечер где-нибудь еще?
Лена, едва переводя дыхание от ужаса и боясь предположить, что могло бы случиться, успей она отойти от машины на пару метров дальше, слышала только грохот пульса в ушах и бешеное биение сердца. Приняв ее молчание и застывший с приоткрытым ртом профиль за смущение, Олег решил, не откладывая в долгий ящик, продолжить сближение, поскольку неизвестно было, как эта замечательная девушка поведет себя в следующие пять минут: возможно, она еще раз попрощается и уйдет окончательно. Для верности он блокировал двери. Вздрогнув от щелчка, Лена повернулась к нему, а все произошедшее дальше она потом еще долго в деталях пыталась припомнить и пережить снова.
Митя, которого улепетывавшие со всех ног жильцы веселили не меньше, чем Риччи, так и не дождавшись выхода Лены из машины, решил подойти и посмотреть, что же это за кавалер такой у девчонки, если вместе с этой дурехой решил пересидеть нападение в машине и даже не попытался продемонстрировать чудеса героизма. К его огромному разочарованию, парочка не сидела, выпучив глаза от ужаса, и не оглядывала автомобиль по периметру в поисках притаившегося ротвейлера, а самозабвенно целовалась, наплевав на опасность. Крайне расстроенный, Митя свистнул Риччи и пошел домой.
Лена ввалилась домой и на подгибающихся ногах плюхнулась на тумбочку.
– Сколько раз тебе говорить: не садись на тумбу, садись на пуфик. Этой тумбе столько лет, что даже твоего бараньего веса она может не выдержать! – мама вышла в коридор, вытирая руки о фартук. По квартире плыл аромат ванильных блинчиков. Приглядевшись к дочери, она расстроенно сообщила:
– Да у тебя авитаминоз! Сколько раз говорила, ешь лук, чеснок, иначе вся на прыщи изойдешь!
Лена испуганно метнулась к зеркалу. Прыщей не было, зато распухшие губы всколыхнули волнительные воспоминания этого потрясающего вечера.
Мама продолжала бубнить познавательную лекцию о пользе чеснока и лука в осенне-зимний период, но развеселившаяся Лена, пританцовывая, пробежала в кухню, схватила горячий блинчик и, восторженно замычав, пробормотала:
– Конечно, мамуля! Для нас, переводчиков, лук и чеснок – первейшая необходимость. Главное, съесть побольше и дыхнуть на клиента посильнее. Чтобы и его микробы тоже сдохли. Так и вижу, как клиента переполняет благодарность и он начинает делиться со всеми, как ему с переводчицей повезло. Скажу больше, он меня обязательно будет всем рекомендовать потом… с лучшей стороны…
– Болтушка! Куда грязными руками в рот! Немедленно мыться, безобразие! И не хватай никогда на ходу, гастрит будет! Есть надо спокойно, чтобы желудочный сок…
Лена открыла в ванной кран, и последние мамины слова утонули в шелесте воды, бьющей в фаянсовое дно раковины. Она прикрыла глаза, пытаясь вспомнить его лицо, голос, руки…
– Лен, ты заснула, что ли? – мама оперлась о косяк и внимательно изучала отражение ее блаженной физиономии. – Что? Заплатили хорошо?
– Ой, мама! Да разве в деньгах счастье! – Лена мечтательно уставилась в потолок. В глубине вентиляционной решетки клубилась черная пыль. В детстве она всегда боялась, что оттуда вылезет Бука и накажет ее за непослушание.
– Конечно, не в деньгах, – моментально согласилась мама. – Только когда их нет, счастье очень условно и временно. Как рай в шалаше. Или как маникюр. Ладно, хватит болтать, стынет все.
Но спокойно поужинать им не дали. Как только первый блин был намазан сметаной, позвонила Светка.
– Что ты как муха сонная к телефону тащишься, – зашипела она.
– Руки жирные. А чего ты шепчешь?
– Надо. Короче, слушай…
– Ой, Свет, у меня такие новости…
– Да помолчи ты, – Светку было ужасно плохо слышно, поэтому приходилось напрягаться. Мало того что в телевизоре гремел какой-то горластый молодежный ансамбль, еще и мама пыталась донести до Лены ценную мысль, что сначала надо поесть, а потом уже трепаться по телефону, потому что желудочный сок…
Лена вышла в коридор.
– Ленка, слушай сюда. Завтра, часа в три, приходишь ко мне, как бы случайно мимо шла, и смотришь Волика.
– Вовика? Это кто? – Лена от удивления едва не выронила трубку, которую изо всех сил прижимала ухом к плечу: руки, хоть и были старательно вытерты салфеткой, продолжали подозрительно блестеть.
– Не Вовик, а Волик! Вольдемар! Ты что, забыла? – шепот стал максимально громким и злым.
– Нет-нет, – испуганно затрясла головой Лена. – Я помню. Просто не слышно ничего, ты там шипишь как гюрза…
– Сама ты гюрза, – обиделась Светка. – И этому человеку я доверяю свою судьбу!
– Какому?
