сооружение тоскливого цвета за трухлявым забором, чахлые деревца и огромное ребристое огородно- картофельное поле на горизонте.
– Да я же тебе рассказывала! – обрадовалась Ольга. – Это тот, который меня обрызгал, а потом вернулся.
– Надо же, долго он около тебя продержался, – с тщательно завуалированной завистью процедила Лерочка. Что ни говори, а когда на душе так отвратительно и пусто, порадоваться за ближнего нет никаких сил.
– У нас любовь! – Крышкина вздохнула аж с подвизгиванием и заторопилась домой.
И вот теперь Лера сидела на подоконнике и бездумно смотрела во двор. Словно сговорившись, народ, как назло, ходил исключительно попарно. Даже у мамы, недовольной жизнью, имелась пара в виде деревянного папы. И у Крышкиной был непонятный Стас и дачная романтика. А у нее, Лерочки, лишь грустные и отчасти гнусные воспоминания.
Праздник «удался». Особенно учитывая тот факт, что свадьба была назначена на первые числа марта. Несбывшиеся желания огорчают намного сильнее, чем отсутствие таковых. Не мечтал – не разочаровался.
Ночью Лера думала о машине времени. А что еще делать ночью одинокой, слегка выпившей барышне? Фантазировать на тему исправления собственных ошибок!
Удивительное дело: перебрав все мелочи и пережив еще раз встречу и расставание, Лера поняла, что ничего менять не хочет. Может быть, эта мимолетная любовь и стоила именно тех денег, которые у нее забрал вероломный жених? Да и вообще – разве можно измерить деньгами тот кусочек счастья, на который расщедрилась судьба? Могло ведь и вообще никакого не быть.
В понедельник ноги сами привели ее в Сбербанк. Томясь в глухо ворчавшей очереди, Лера думала о том, что сейчас поставит жирную точку в этой истории и… оставит маленькую лазейку. Она решила закрыть сберкнижку на тот случай, если вдруг… Нет, разумеется – нет! Никакие деньги Виктор переводить не будет, даже если у него в старости проснется совесть. Но ей так будет спокойнее. Иначе она всю жизнь будет таскаться в сберкассу, как шпион в тылу врага, ждущий весточки от «Центра».
– Девушка, нельзя закрыть! Вы что? – возмутилась операционистка и уставилась на Леру из своего аквариума как на умалишенную. – Такие суммы заранее заказывают!
– Какие… такие?… – Во рту в Леры не просто пересохло. Там образовалась пустыня Сахара: горячая, шершавая, набитая сухим колючим песком.
– Такие большие, – насмешливо и отчего-то брезгливо сообщила девица. Лера ей не нравилась. Это читалось в густо подведенных глазах, надменном изломе бровей-ниточек и презрительно поджатых губах.
– Я передумала. Я не закрываю. Отдайте! Отдайте мне книжку! – Она почти кричала, вызвав любопытное оживление в заскучавшей было очереди.
– С утра придурки косяком пошли, – закатила глаза девица и бросила серую картонку сберкнижки в лоток.
Противный озноб сковал шею, плечи и сжал что-то в животе. Лере было плохо. Так плохо, как, наверное, никогда не было. Надо было срочно что-то такое понять, сообразить, сделать, а она словно провалилась в бессознательную муть и висела там безмозглой мошкой.
Очнулась она от холода. В руке был рожок с мороженым, причем наполовину съеденный. Лера сидела на ледяной, похоже, мокрой скамье в сквере и с хрустом грызла вафельную конструкцию.
– Я схожу с ума, – сообщила она голубю, взволнованно наблюдавшему за падением мелких крошек. Звук собственного голоса немного отрезвил Леру. Что делать, она еще не решила, но смутные наметки в сознании проявлялись, как винное пятно на белой скатерти.
Первым делом она выбросила мороженое и позвонила на работу.
– Ну, ты даешь, Харитонова, – осторожно рассердился шеф. – Что случилось-то? Праздник затянулся?
Пока Лера подыскивала приличествующий случаю ответ, Владимир Константинович, напуганный ее молчанием, торопливо согласился, выдвинув встречное условие:
– Но завтра чтобы пришла!
– Всенепременно! – почему-то с сарказмом отреагировала Валерия, окончательно расстроив шефа.
Следующий звонок она сделала домой Виктору. Трубку сняла, судя по голосу, молодая женщина.
– Либо новые жильцы, либо… – Лера вдохнула, стараясь унять отвратительную дрожь, вызванную звонкоголосым «Слушаю!» в исполнении незнакомки, и нажала отбой.
Либо сегодня – либо никогда.
Двери открыла улыбчивая полная брюнетка неопределенного возраста, но скорее ближе к пенсии, нежели к студенчеству.
Лера, всю дорогу сумбурно формулировавшая вступительное слово, глупо топталась на пороге, тряслась и краснела.
– Здравствуйте! – неуверенно порадовалась хозяйка, так странно выглядевшая в до боли родном интерьере Витиной прихожей.
– Я – Валерия! – Произнести это предполагалось гордо и весомо, а получился какой-то жалкий цыплячий писк.
Брюнетка отреагировала более чем странно, подтвердив Лерины опасения: ее здесь знали, не ждали и вроде бы даже боялись.
Нервно сглотнув, женщина начала сцеплять и расцеплять руки, покрывшись неравномерной краснотой, потом вдруг шарахнулась в глубь квартиры, попыталась что-то сказать и неожиданно сползла на пол.
– Елки-палки! – У Леры прорезался голос, и она прямо в сапогах ринулась в кухню за водой.
Тетка лежала поперек коридора, словно огромная, выброшенная на берег медуза, и жалостливо таращилась на гостью.
– Вот, выпейте. – Лера попыталась ее напоить, но поскольку у нее самой руки ходили ходуном, как у недавно завязавшего алкоголика, как раз созревшего, чтобы «развязать», вода выплеснулась на халат, стекла на пол и тонким ручейком поползла вдоль плинтуса.
– Я так рада, что вы… что все же… я так перед вами виновата, – бессвязно забубнила хозяйка, пытаясь встать. – Вы раздевайтесь, проходите. Сейчас я чайку поставлю.
Она покачалась с боку на бок, после чего сделала попытку поползти в кухню.
– Только умоляю, не уходите.
– Да уж теперь не уйду, – озадаченно пообещала Лера. Она твердо решила, что останется в этой квартире, пока не получит ответы на все вопросы. Потому что дальше без ответов жить было категорически нельзя.
– Меня зовут Ника. Вероника Анатольевна. Я… Даже не знаю, как объяснить. У нас тут так все сложно.
– Вы Витина родственница, – подсказала Лера, но Вероника Анатольевна так странно и поспешно отвела глаза, что Леру снова начало лихорадить. Тайны и загадки хороши по телевизору, а вот когда они вторгаются в личную жизнь, начинается сплошное беспокойство.
– Валерочка, давайте я вам попробую все объяснить. С самого начала. Понимаете, вы еще девушка молодая, но я надеюсь, что сможете понять правильно. Иногда люди совершают ошибки. Зачастую страшные, которые нельзя исправить, а бывают и такие, которые и исправлять не стоит, а можно лишь простить. Понимаете?
Лера ожесточенно потрясла головой в знак полнейшего непонимания. Ей больше всего на свете хотелось спросить, где Витя, но вот моральных сил услышать ответ не было.
– Витя про вас рассказывал. Он вообще все время только о вас и говорил, – Ника испытующе взглянула на гостью, а та зарделась от гордости, впрочем, несколько разволновавшись по поводу употребленного Вероникой Анатольевной прошедшего времени. Но подавать реплики она не отважилась. Рано или поздно само все выяснится.
– Наверное, было бы правильно, если бы Витя сам все рассказал. Но я боюсь, что он только все испортит теперь, – вздохнула хозяйка, пряча дрожащие руки. Вероятно, именно эти натруженные, трясущиеся пальцы, голубые вздувшиеся вены под тонкой кожей и упорные попытки сдержать слезы
