Это точно, мой пятый противник в памятной всему легиону череде поединков оказался весьма уважаемым человеком. Причем не только в родном втором региме, но и в трех других, а это о чем-то говорит. Он не только великолепный боец, какой мог бы стать украшением любого дворянского копья, но и очень умный человек, хотя и не лишенный толики азарта и авантюризма. Из таких получаются крайне строптивые слуги, но замечательные соратники, так что если и был среди легионеров кто-то, кого я хотел бы видеть среди своих вассалов без всяких оговорок и испытательных сроков, то это, несомненно, Миол. Что ж, будем надеяться, что он примет мое предложение… и князь Родэ не порвет меня на мелкие кусочки за то, что я решил принять под свою руку часть его «мулов», так удачно ожидающих закрытия контракта. Хм, а ведь легат действительно может, мягко говоря, расстроиться, если вместо подписания новых контрактов с повышением его люди строем уйдут в отставку…
— На твоем месте я бы не слишком переживал по этому поводу, — заметил сосед. — Всех тебе точно увести не удастся. Да и не нужны тебе три десятка вассалов, по крайней мере сейчас. А из-за дюжины человек князь точно не станет с тобой ссориться. Особенно учитывая, кто именно рекомендовал тебя на службу под его началом.
— Но это же его люди! — мысленно воскликнул я.
— Как и все четыре регима легиона, — невозмутимо парировал дух. — Имея в подчинении почти десять тысяч человек, странно было бы расстраиваться из-за возможной потери десятка-другого бойцов, тем более что все они и без того ожидают закрытия контракта, и совсем не факт, что согласятся на его продление, пусть даже и связанное с повышением в звании и жалованье. Как думаешь?
— Может, ты и прав, — нехотя согласился я. — Но все же думаю, мне стоило сообщить о своих планах легату, хотя бы из вежливости.
— Это можно сделать и во время Похода, — заметил сосед. — Более того, я настоятельно советую подождать до выхода.
— Почему же? — поинтересовался я.
— Чтобы с началом Похода не обнаружить, что нужные тебе люди были неожиданно отправлены начальством ремонтерами в Нойгард, например, — ответил дух.
— Но ты же сам говорил, что легат… — засомневался было я, но был тут же перебит соседом:
— Помимо легата в легионе хватает другого начальства. И если ты не заметил, многие офицеры весьма неодобрительно относятся к некоему «выскочке, заигрывающему с нижними чинами».
Вот тут дух, что называется, открыл мне глаза. Как-то не замечал я этой проблемы. Более того, поскольку не являюсь офицером легиона и соответственно не допущен в офицерское собрание, я и с большей частью его участников практически не пересекался. Собственно, моменты моего общения с офицерами легиона можно пересчитать по пальцам, и большая их часть относится к интендантскому ведомству. То есть разговаривал я с офицерами лишь по делу. На тренировочном поле они во время тренировок отряда не появлялись, как и на моих лекциях, проводимых в палатке отряда. В общем, та еще новость. Впрочем, мне с ними детей не растить, так что пусть относятся как хотят. А полезут не в свое дело… Ну так, как уже было сказано, я не офицер легиона, и их запреты на поединки меня не касаются… о чем, кстати, весьма показательно сокрушался князь Родэ во время одной из наших встреч.
С уборкой мы успели управиться до ужина, попутно выяснив, что неизвестные «гости», хоть и показали себя жуткими неряхами и невежами, но оказались удивительно честными, не взяв ничего из имевшихся в доме ценностей. И это несмотря на то, что они вскрыли почти все сделанные мною тайники. Пришлось придумывать новые, чем я и занимался, пока руки почти автоматически расставляли по местам снесенные на пол предметы. Гилд, правда, пытался настаивать на том, что я, как дворянин и его сюзерен, не должен заниматься уборкой, но после обещания недели усиленных тренировок замолк. Правда, мне кажется, что тут повлияла не моя угроза, а половник Дарины, которым, как я заметил в отражении зеркала, она весьма выразительно погрозила своему мужу. Ну да, после усиленных тренировок даже у меня, с моей подстегнутой дедовыми эликсирами выносливостью, порой руки от слабости дрожат, что уж тут говорить о менее выносливом вассале? Думаю, Дарина была не рада перспективе на неделю остаться без мужниной ласки…
— И все же, мессир! Мне же просто стыдно! Получается, вы не доверяете мне даже такое простое дело, как уборка дома! — Бедолага предпринял последнюю отчаянную попытку воззвать к моему положению сюзерена и дворянина и договорил: — К тому же вам просто не по чину заниматься подобными вещами!
— Гилд, мое дворянство — это свиток с чернильными кляксами и слово, данное деду. В остальном я обычный человек, насколько может быть обычным ходок по Проклятым пустошам и черным пятнам. Все, что мне сейчас нужно, это сдержать то самое слово, подтвердить герб и добыть себе небольшой клочок земли, где можно построить родовой дом, который вам, моим вассалам, и предстоит защищать. После чего я намерен вернуться к своему прежнему занятию и, кстати, не возражаю против компании в будущих выходах. Так что давай оставим все эти «положено» и «невместно». Меня от них воротит… как и большинство ходоков, кстати говоря. Будешь в Ленбурге — сам убедишься. Среди тамошних любителей прогулок по неосвоенным землям встречаются и дворяне, которые ведут себя точно так же, как и я. И плевать они хотели на все правила и обычаи рафинированного высшего света.
— Муж мой, послушай своего сюзерена, — тихо, но твердо проговорила Дарина, и я с удивлением заметил, как Гилд, вздрогнув, резко кивнул. М-да, кажется, кто-то плотно застрял под маленьким каблучком своей жены. Весело!
Утро следующего дня ознаменовалось суматохой в расположении обоих собравшихся под стенами Майна легионов и суетой в дворянском лагере. Слухи, собранные Гилдом, принесли знаковые известия. В город прибыли церковники, а значит, скоро начнется то, ради чего собралась вся эта воинственная толпа, легионеры, братья-рыцари, дворяне со своими копьями и даже несколько наемничьих банд. Поход!
Подтверждение распространившимся слухам мне удалось получить в тот же день. Я как раз заканчивал очередную тренировку со своим отрядом, когда на площадке появился церковный служка в укороченной для пущего удобства рясе и протянул мне послание со знакомой внушительной печатью. «Меч в солнышке» — личный знак его преосвященства. Вот не думал, что так обрадуюсь его приезду. Помнится, я даже своим ленбургским коллегам так не радовался, когда встретил их на одной из улиц Майна.
В послании оказалось приглашение в замок наместника, где с любезного
