Лицо кисточки частично скрывала тень, и сперва я подумал, что у него борода, но потом он сделал еще шаг, и я увидел, что все его лицо покрыто волосами.
Он снова зарычал, и я решил, что он собирается на нас напасть, но потом раздался странный ухающий крик других кисточек. Огромный вожак поднял тело девушки и теперь нес его вверх по холму; остальные следовали за ним по пятам. Кисточка, стоявший неподалеку от нас, наверное, не захотел оставаться один и поскакал за другими.
Опасный момент миновал, и вскоре стая исчезла из виду.
Я вздохнул с облегчением, поняв, какая огромная опасность нам только что грозила.
– Зачем им труп?
Дейнон пожал плечами:
– Наверное, отнесут его Хобу. Он убил девушку, и теперь она принадлежит ему. Думаю, он высосал из нее кровь минувшей ночью на краю тростников – такое случалось и раньше.
– Прости, что втянул тебя в это, – сказал я.
– Я виноват не меньше, Лейф, ведь я сам решил остаться. Кисточки охотятся в основном в темноте, и я мог бы догадаться, что они полагаются не только на глаза. Этот нас не видел, но знал, что мы здесь. Мы выкрутились, но в следующий раз может и не повезти. Давай надеяться, что Тайрон не узнает, что мы только что сделали!
Мы пустились рысцой, а я все думал и думал о происшедшем. Я не мог понять здешних обычаев: почему такому дозволено случаться в городе, в котором есть вооруженные отряды, обязанные защищать горожан?
– Почему никто ничего не делает? – вслух спросил я. – Я еще понимаю, что Хоб может ночью, незаметно, убить кого угодно, – но почему кисточкам разрешается входить в город и забирать тело? Средь бела дня… Где же гвардия Протектора?
– Они никогда не лезут в дела Хоба. К тому же сейчас суббота и, кроме немногих оставшихся на посту, большинство в бараках нажираются элем как свиньи – да они свиньи и есть. Так уж тут все устроено, Лейф. Правила Хоба.
– Кисточек было так много, – сказал я. – Прямо стая диких зверей.
– Да, они охотятся большими стаями, – отозвался Дейнон. – Там были и другие, которые остались у леса и наблюдали оттуда.
Мы возвращались в дом Тайрона. Плаза опустела, вокруг не было ни души, дождь лил все сильней. Я кипел от гнева, вспоминая сцену, свидетелем которой только что стал. Недавно мы прихлебывали здесь сок на солнышке, все отдыхали и веселились… И никто не знал, что в это время тело мертвой девушки плавает в озере, ожидая, когда его найдут.
Хоб и его слуги могли делать все, что им заблагорассудится. Какое ужасное место!
15
Легенда о Мэте
Я начал чувствовать себя выражением высшей силы, аспектом Ним – богини всех шаблонов, движения и танца.
Я не просто вытанцовывал шаблоны Тригладиуса.
В некотором роде я сам стал этими шаблонами.
Свидетельства МэтаЗа ужином я никак не мог сосредоточиться, не мог выкинуть из головы белое лицо несчастной девушки, и мне с трудом удавалось поддерживать беседу за столом. Как обычно, Палм хвастал, без умолку рассказывая о своих будущих трех лаках, которым Тайрон задаст шаблоны. На меня он старательно не смотрел, но Дейнон слушал с вежливой улыбкой на лице.
На другом конце стола Керн, Тайрон, Тина и Квин обсуждали погибшую девушку. Только одно слегка подняло мне настроение – один раз я перехватил взгляд Квин, и она мне улыбнулась. Наверное, это была всего лишь дружеская улыбка, но сердце мое радостно забилось.
К концу ужина Керн подошел ко мне и сказал:
– Тайрон хочет видеть тебя в своем кабинете минут через пять. Это верхняя комната в доме, ты легко ее найдешь.
У меня упало сердце. Тайрон узнал, что мы с Дейноном повстречались с кисточками? Наверное, Керн увидел по моему лицу, как я встревожен, потому что с добродушной улыбкой похлопал меня по плечу:
– Не беспокойся, Лейф, ты ничего не натворил… Но не заставляй его ждать!
Я поднялся по лестнице в кабинет Тайрона. Раньше я никогда там не был и, несмотря на заверения Керна, очень нервничал. К тому же это будет мой первый настоящий разговор с Тайроном после моего возвращения.
Я тихонько постучал, не получил ответа и уже собирался постучать снова, когда Тайрон открыл дверь:
– Входи, Лейф, садись у огня.
Я улыбнулся, сел туда, куда показал Тайрон, и оглядел комнату, обшитую панелями из полированного красного дерева. Кожаные стулья, на полу перед камином белая волчья шкура, сразу видно – кабинет очень богатого человека. Я рассматривал комнату, думая о том, как тут все не похоже на дом моего детства, когда кое-что привлекло мое внимание. На стене висел застекленный шкафчик с единственной полкой, на которой стояло шесть или семь томов в переплете из мягкой коричневой кожи. Книги, очень древние на вид, подпирались с двух сторон массивными деревянными волками.
Тайрон подошел к столу в дальнем углу, налил себе из графина бокал красного вина, вернулся, сел напротив меня и, пригубив, улыбнулся. Эта улыбка успокоила меня, и я вздохнул с облегчением.
– Керн говорит, ты хорошо успеваешь. Говорит, многие шаги даются тебе легко, как будто ты уже с ними знаком. Кто тебя учил?
Я поколебался, прежде чем ответить:
– Мой отец одно время жил в городе, знал шаги «триг» и научил меня некоторым приемам. Как я уже говорил, он был палочным бойцом.
– И много парней потеряли передние зубы?
– Несколько. В палочном бою приходится рисковать.
– Надеюсь, зубы моей дочери уцелеют, – рыкнул Тайрон. – И без того нелегко будет выдать ее замуж. Я знаю, что вы с Квин подружились, но эта дружба влечет за собой некоторую ответственность. Ты понимаешь, о чем я?
Он собирается предупредить, чтобы я держался от его дочери подальше? Для этого он вызвал меня в свой кабинет?
– Послушай, Квин – необузданная девица. Она рискует, она одержима Ареной 13. Я знаю, что это она устроила ваш бой на палках: наверняка переупрямила тебя, заставила передумать и нарушить правила. Но ты тоже можешь заставить ее передумать. Постарайся время от времени уговаривать ее быть чуть благоразумней. Постараешься?
Я понятия не имел, как это сделать, но кивнул и сказал то, что, по-моему, хотел услышать Тайрон:
– Конечно, сделаю, что смогу. У Квин есть собственное мнение, но я попытаюсь.
– Это все, о чем я прошу, Лейф. Скучаешь по палочным боям?
Я вспомнил о парнях из Майпосина: все мы отчаянно мечтали когда-нибудь сражаться на Арене 13, и эта мечта поддерживала нас, пока мы вырывали у земли жалкие крохи.
На фермах возле Джиндина все обстояло по-другому. Здешняя земля была плодородной, скот вырастал тучным, и фермеры богатели, снабжая город мясом и молоком. Лотерея давала места только пятерым ученикам в год,
