Завидев машину, околоточный тут же сообразил, что приехали те, кого он здесь дожидается, остановился и выпрямился. Выбравшись из машины, Раджив первым делом подошел к старому служаке и поздоровался. Это спокойное место ему явно предоставили за заслуги, чтобы не отправлять в отставку такого ценного сотрудника, которому, в силу возраста, уже тяжело на оперативной должности. На груди он носил металлическую бляху с золотым напылением, на одной стороне которой был профиль Императора Алексея I, а на обратной – дата его коронации.
Бросив взгляд вверх, Раджив попробовал отыскать среди освещенных окон четвертого этажа – те, что были в квартире Гальперина, но так и не успел их найти. Андроиды, чтобы не привлекать к себе внимание прохожих, быстро вошли в подъезд. Один остался в машине – следить, не попытается ли подозреваемый уйти через окно, другой – на первом этаже, чтобы караулил лифт, а остальные трое, в сопровождении надзирателя и Раджива, вереницей стали подниматься по лестнице, чуть прижимаясь спинами к стенам.
Мимо проехал лифт, а когда двери его открылись на первом этаже, послышался собачий лай. Все невольно улыбнулись. Кто-то отправился выгуливать собаку, а та, бросившись из лифта, чтобы побыстрее оказаться на улице, встретила на лестничной клетке что-то, выглядевшее как человек, но пахнущее совершенно иначе. От страха и неожиданности она могла сделать свои дела прямо там же, в подъезде.
Они уже поднялись на четвертый этаж.
Касательно того, как проникнуть в квартиру подозреваемого, было много советов: представиться сотрудниками коммунальных служб, почтальоном или соседом. Ни один из них не годился. В ряде случаев инструкции дозволяли действовать официально. Неподчинение полицейским могло поставить крест на какой угодно карьере. Но вдруг у подозреваемого припасен реактивный ранец? Андроид, оставшийся в машине, перехватить его сумеет, но вот если в ранце что сломается, тогда подозреваемый и голову расшибить может. Зачем так рисковать?
Андроиды летучего отряда обладали незаменимым для домушника качеством. Любой электронный замок от прикосновения их пальцев открывался. Если замок в двери был механическим – они умели легко, быстро и эффектно дверь вышибать.
Но начальник отделения навел Раджива на идею, как сделать так, чтобы обитатель квартиры сам им открыл дверь.
Взглянув на Раджива и получив его одобрение, околоточный надзиратель нажал на звонок, заголосивший какой-то птичьей трелью.
Раджив и троица из летучего отряда спрятались на лестнице вне обзора центральной камеры наблюдения. На все второстепенные, показывающие лестничную клетку и пролеты, сейчас шло искаженное изображение. На этой картинке их не было. Для этих камер они стали невидимками.
– Кто там? – послышалось через ретранслятор.
– Добрый вечер, – кашлянув, очень официальным тоном начал надзиратель. – Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, но прежде вас застать не удавалось. Я ваш новый околоточный надзиратель и пришел к вам познакомиться по долгу службы.
Вообще-то должность свою он занимал уже третий год. Новым околоточным надзирателем его назвать было никак нельзя.
– Да, сейчас, – дверь распахнулась, на пороге возник человек, изображение которого Раджив за последние сутки изучил в подробностях. На нем был шелковый халат. – Добрый вечер, – сказал обитатель квартиры, но слова у него застыли на губах, потому что следом за околоточным надзирателем в комнату ввалились Раджив и троица из летучего отряда, спеленав обомлевшего мужчину силовым полем, как коконом. Теперь он и шага сделать не мог.
– Что вы себе позволяете? – крикнул мужчина. Раджив уже закрыл дверь, и, скорее всего, крика этого никто из соседей не услышал.
– Тот, да не тот, – сказал удивленно надзиратель, лишь раз опытным взглядом окинув посетителя квартиры.
– Полиция, – сказал Раджив и сунул под нос мужчине свое удостоверение. На нем значилась аббревиатура СУС, получившаяся по первым буквам сочетания «Снежинский Уголовный Сыск», из-за чего за сотрудниками отделения укоренилось среди обывателей прозвище «суслики», а выражение «по сусалам наваляю» уже приравнивалось к оскорблению защитников законности. Но бытовало и еще одно прозвище – «сусальный», которое сыскарям очень нравилось. – Не кричите. Вы арестованы. Подозреваетесь в предумышленном убийстве. Мы вас забираем.
– Вы что, с ума сошли? Какое убийство? В своем вы уме?
– Долгопольцев, ну зачем вы так нервничаете, – сказал спокойно Раджив. – Нам все известно. Вам лучше во всем признаться. Это смягчит наказание. Возможно, вам удастся избежать смертной казни, учитывая к тому же, что вы тоже дубликат штабс-капитана Неверовского, как и настоящий хозяин этой квартиры. Но все это вы будете рассказывать не сейчас и не мне. А в отделении.
Раджив блефовал, но он умел это делать, помогал опыт, полученный в школьных театральных постановках. И он еще представил на своем месте брата. Тот бы с задачей легко справился. Он мог сыграть любую роль. У Раджива не было прямых доказательств. Но после его слов подозреваемый сник, и вся его напускная надменность куда-то пропала.
– Я знаю, что вы следили за своими двойниками. На месте Гальперина мог оказаться кто угодно из них. Ему просто не повезло. Я знаю, как вы с ним познакомились, и знаю, что уговорили поехать за город «почистить мозги». Так это, кажется, называется? Вы ведь ему снотворное подсыпали? А потом отключили обогрев в костюме? Хотели выдать это за самоубийство? – подозреваемый не отвечал, но после каждой фразы Раджива вздрагивал. Это доказывало, что слова бьют точно в цель. – У меня к вам один вопрос. Зачем вы это сделали?
– Зачем? – чуть помолчав, спросил Долгопольцев и зло исподлобья посмотрел на Раджива. – Вы спрашиваете меня зачем? Да потому что у меня украли мою жизнь. Я лишь только вернул себе то, что мне должно было принадлежать по праву.
– Я так и думал, – кивнул Раджив.
– Собраться-то хоть дайте.
– Все необходимое вам предоставят, – уверил задержанного Раджив. – Да и здесь вашего ничего нет.
Он прошел в комнату, открыл один шкаф, другой, нашел тот, где хранилась одежда, сложенная стопками, среди нее был и туристический костюм, точно такой же, что и на убитом.
Зная о том, как вымотался Раджив накануне, Долецкий не гнал его на работу, как положено к 9 утра, а дал немного поспать. На 12 часов он назначил в своем кабинете оперативное совещание, на которое должны были явиться все не занятые срочными делами.
Раджив никак не мог
