Прежде чем я успеваю нанести последний штрих – нарисовать короны у нас на головах, – Морфей пятится и падает в кресло, прямо на шляпу и перчатки, которые там лежат. Впервые ему как будто все равно.
Драгоценные камни у него на висках и на щеках блещут роскошным темно-синим цветом. Он, очевидно, потрясен.
– Ты его видела, – шепотом говорит Морфей.
Я молчу.
– Когда? Как? – допытывается он.
Я сильнее сжимаю губы.
Судя по решительно выдвинутой челюсти, Морфей понимает, что я балансирую на опасной грани клятвы.
– Ох, Алисса, – негромко произносит он. – Я давно хотел тебе рассказать. Но боялся, что ты испугаешься. Он – самый необыкновенный из всех детей. Он спасет наш мир. Научит нас воображать и мечтать.
Лицо Морфея вновь причудливо меняется – на нем я читаю эйфорию.
– Я уже составил список имен. И нашел много игр, которые пригодятся, чтобы развивать его навыки…
– Я хочу, чтобы он был счастлив, Морфей. Это самое главное. Чтобы у нашего ребенка было детство.
Лиц Морфея смягчается – на нем появляется особая нежность.
– Ну конечно. Каждый вечер я буду петь ему колыбельные. А ты… ты научишь его смотреть на мир невинными глазами. Мы будем любить нашего малыша. Души в нем не чаять. А как иначе? Я постоянно вижу его красоту – идеальное сочетание меня и тебя…
Морфей берет мои измазанные краской руки, и наши пальцы сплетаются. Его руки тоже пачкаются в краске и становятся похожи на мои, когда ложатся рядом.
– Все наши оттенки, одной великолепной радугой…
В комнате повисает дымка – а может быть, это просто странное освещение.
Морфей усаживает меня к себе на колени, заключает в надежные, пахнущие табаком объятия и кладет подбородок мне на макушку. Никогда еще он не был так ласков.
– Теперь ты знаешь, где твое место, Алисса. Со мной и с нашим ребенком.
Отпечаток, оставленный Червонной Королевой, разражается тянущей болью, которая вгрызается в сердце. Я отстраняюсь, чтобы перехватить мечтательный взгляд Морфея, и касаюсь ладонями его лица, оставляя на щеках отпечатки краски.
– Вот чего ты не понимаешь, – говорю я негромко. – Он не будет нашим. Да, ты подаришь подземному королевству ребенка-полукровку. Может быть, это главное. Даже если жить с тобой будет Червонная Королева, а не я. Лишь бы процветала Страна Чудес.
– Нет.
Морфей встает так неожиданно, что я пугаюсь. Он сбрасывает смятую шляпу и перчатки на пол, усаживает меня на стул, опускается на колени и сжимает мои руки.
– Ты – моя единственная королева. Мы вышвырнем Червонную, как только исцелим Страну Чудес. До того как ребенок будет зачат. Клянусь тебе.
Я искренне верю, что он этого хочет, но Морфей не знает, что я потеряла главный козырь и что мое тело истощено и измучено.
– Дневник пропал. Мой единственный шанс победить Червонную Королеву.
На языке вертится, что это его вина – он ведь послал за нами уродов, – но что толку сейчас внушать Морфею чувство вины?
Он качает головой.
– Это решение в лучшем случае было бы временным. Ее воспоминания по-прежнему в тебе и дремлют. Ты можешь разбудить их. Я верю в твою силу. Неужели ты никогда не поверишь мне?
Я напрягаюсь.
– Мое сердце… оно недостаточно сильно. Когда Червонная была во мне, то что-то такое сделала. Я в этом уверена.
Морфей проводит моей рукой по своей щеке, размазывая красные, синие и черные пятна краски, которые я оставила на его лице. Очевидно, он думает, что я просто паникую.
– Ты напугана. Но ты знаешь, каким необыкновенным будет наш сын – и обожаешь его так же, как и я. Теперь у тебя есть еще больше поводов для храбрости. И еще больше поводов скрепить наш союз.
Я отдергиваю руку. Он не слышит моих слов.
– Я не могу выйти за тебя сегодня.
Морфей стискивает зубы, встает и смотрит на меня.
– Что, мелкие человеческие проблемы снова перевесили благополучие целого мира? Двух миров? Ты позволишь Черной Королеве развесить ее оригинальные украшения на всех стенах в мире людей? Ты позволишь Стране Чудес погибнуть?
– Я просто говорю, что нам нужно придумать другой способ добыть медальон и забрать отсюда Червонную Королеву.
Пульсирующий свет люстры отражается от пятен краски на лице Морфея и придает ему зловещий и опасный вид.
– Ты и твои проклятые «другие способы»… Проблема ведь вообще не в том, чтó между нами есть и чего нет, так? Нашему браку препятствует что-то еще… но ты боишься сказать.
Я колеблюсь.
– Алисса! – Потеряв терпение, Морфей хватает меня за плечи и заставляет встать.
И я признаюсь:
– Я поклялась жизненной магией, что сначала выйду за Джеба. Если мы с тобой поженимся, я потеряю свою силу… навсегда.
18
Куколка
С нежностью, которая скорее пугает, чем утешает, Морфей проводит по моим рукам от плеч до запястий, размазывая по коже краску. А потом, не говоря ни слова, достает из кармана носовой платок и начисто вытирает ладони. От его осторожных прикосновений мои руки покрываются мурашками. Вытерев себе лицо и руки, Морфей убирает платок и поднимает с пола смятую шляпу.
Взметнув черными крыльями, он поворачивается и идет, расправляя в такт шагам вмятины на малиново-алом цилиндре. Его поджарые мускулы под безупречно сшитым костюмом движутся плавно и мощно; пульсирующий свет подчеркивает их.
Он аккуратен и сдержан, но мысли у него лихорадочно несутся. Под внешним изяществом и самообладанием – дикарь, который готов нанести удар; куколка, из которой вот-вот выберется скорпионова муха и превратит Джеба в камень.
Я вновь окидываю комнату взглядом, ища что-нибудь вроде сети. Возможностей уйма, но я не тороплюсь захватить Морфея в плен. Только не теперь, после того как он провел столько времени в ловушке, униженный и лишенный магии.
– Как ты могла дать такую необдуманную клятву? – его рык вмешивается в ход
