Сегодняшнюю ночь Костик отстоял на дискаче «Василек», самом сложном нашем направлении, а мой дом ему по дороге. Да и одному-то на новенькой «десяточке» скучно ездить, компания нужна.
Ну, нужна так нужна. Да и человек-то он неплохой, хороший даже, и энергетика у него хорошая. Хоть я в эти энергетики и не верю.
Открыл дверь, втиснулся в салон. Костик кивнул мне, вырулил со стоянки.
– Пристегнуться не забыл?
Я поспешно накинул ремень, щелкнул замком. В двери рядом со мной щелкнуло.
– Центральный замок! – сказал важно Костик. – Ну что, куда двинем?
– Да не знаю, ты ж с дежурства, Кость? – спросил я неуверенно. – Да и я полночи не спал. Может, по домам двинем?
– Да ты что, целый день впереди, погода хорошая, да и машину прокатить надо, а то не будет слушаться. Я еще и тыщи не прошел. Может, в Рязань махнем?
– А что в Рязани?
– Рязанки. И Серегиной сестре надо учебники передать, он просил.
– О, давай… – А почему бы и нет? – Поехали?
– Сейчас только карту погляжу… – Костик зашуршал бумагами в бардачке.
Машина нырнула в слабый утренний поток, чуть потолкались на выезде из города, проскочили мост через реку Москву и свернули на шоссе.
Урчал мотор, мурлыкала что-то негромкое музыка, асфальт с готовностью ложился под новые шины. Навстречу проносятся авто, грузовики и легковушки, промелькнул тентованный КамАЗ с прицепом. Тягач Scania тащил громадную фуру с надписью «Промхолод» через весь белый борт. Toyota Land Cruiser пристроилась сзади, с ревом обошла по встречке как стоячих детище Баварского моторного завода, она же – Боевая Машина Вора.
Деревенька, скорость сброшена. Бабушки на здоровенных стеллажах выложили товар. Полотенца, чайники-самовары, ведра с яблоками, картошкой, банки с маринованными овощами.
«Крузер» свернул, остановился.
Я откинулся назад, поерзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза.
Зря.
Надо мной нависает балдахин, на котором вышит корабль среди бури. Округлый трехмачтовый парусник несется куда-то по высоким волнам, разламывая их круто изогнутым носом. Над ним задувает облака щекастое лицо с длинными кудряшками и выпученными глазами. Под кораблем, в пучине морской, туповато косит тремя глазами буро-серый кит.
Хочется спать. Очень хочется спать, но почему-то голова совершенно ясная. Лежу и не могу пошевелиться, оцепенение, будто ниже головы и нет ничего.
Рядом голоса.
Вслушиваюсь.
Опять то же бур-рур-бур-рур-бур. Как кашу во рту перекатывают, а не разговаривают. Голоса разные, мужские. Один повыше, а второй басит очень. И в комнате очень много народу, очень много.
Надо повернуться.
Я попытался повернуть голову. Да где уж там… А вот глаза можно скосить, а?
На этот раз негров больше. Штук десять стояло вдоль стены, двое с опахалами застыли рядом с кроватью, еще один моет полы широкой серой тряпкой.
На мне пижама, нежный шелк. Не знаю, как выглядит шелк, но похоже очень, касания тела мягкие и прохладные. Пижама чуть жмет у ворота. Под головой мягкая подушка, в которую моя голова глубоко проваливается, когда я скашиваю глаза, то вижу ее край, мягкий белоснежный холм.
Почему-то вспомнилось детство, когда я лежал на боку и смотрел в комнату через край подушки одним глазом. И так мне тогда не хотелось просыпаться…
Источник шума в комнате давешний толстяк-покемон. Я его еще по первому сну вспомнил. Одежды своей он не изменил… Хотя стоп, сапоги-то поменял, на сандалии. Смешные такие, с загнутыми носками.
С ним разговаривает тип поколоритнее. Высокий, басовитый, в расшитом золотом камзоле и широких пышных штанах, на ногах атласные сапожки с длинными серебряными шпорами. Через плечо перекинута перевязь, роскошная, тоже шитая золотом. На боку из черно-золотистых ножен выглядывает рукоять сабли, слева торчит что-то похожее на кинжал. Лицо обрамлено аккуратной курчавой бородой, нос с горбинкой, глаза какие-то быстрые, не поймешь, куда смотрит. И здоровенный, выше покемона на полторы головы и вполовину шире.
– Пришел в себя? – спросил бас.
– Нет, ваша светлость, – ответил толстяк. – Всего лишь рефлекторные движения! Всего лишь. Но мы уже достигли большого прогресса! Год назад мальчик не открывал глаза и не мог говорить.
– Сейчас может?
– Нет, ваша светлость.
Его басистая светлость поправил ножны с саблей, а другой рукой горстью огладил бороду.
– Вы делаете успехи, мастер Клоту. Пожалуй, ваше золото оправдано, оправдано…
– Благодарю вас, ваша светлость… – Толстяк попытался согнуться в поклоне, но до конца не смог, пузо помешало.
Так это что, я их теперь понимать могу?
Тут я натолкнулся на взгляд негра, того, что полы мыл. Он тщательно возил по полу тряпку, согнувшись в три погибели, но глаза у него были острые, холодные, и смотрел он на меня. Миг, и снова в пол смотрит, пол протирает.
Почудилось?
И вдруг меня неслабо так тряхнуло, и я проснулся.
Кочка. Спасибо вам, дороги российские. Машина на кочке подпрыгнула, я головой о стойку хлопнулся и проснулся.
– Не спи, замерзнешь! – усмехнулся Костик, не отрываясь от дороги. – Ты что, на дежурстве не выспался?
– Представь себе, нет, – буркнул я. – Кость, мы уже приехали?
– Ну так пока ты спал.
По бокам дороги тянулись панельные пятиэтажки-хрущевки, которые довольно быстро сменились старой застройкой, двух- и трехэтажными домами. Промелькнуло здание железнодорожного вокзала, навстречу попался свадебный кортеж, три длинные черные «Волги», все в цветах. Со второй «Волги» нам приветливо помахали рукой, я ответил, постаравшись улыбнуться как можно шире.
– Серега-большой звонил, сказал, что сестра его нас в парке ждать будет. Книги им отдадим…
– Как звонил? – не понял я. – Мы ж в машине?
– Сотовый у меня! Девяностые на дворе уж, темнота ты!
– А-а-а… – вспомнил я. И в самом деле, уже с полгода как на поясе Костика красовался чехол из настоящей кожи, в котором лежал предмет зависти и восхищения половины всей нашей конторы
