– Да, ваше величество, даже более чем!
– Тогда пошли. Вы с нами. А вы, досточтимые слуги, тут сидеть. Охрана тоже не нужна…
Охрана меня и не думала послушаться. Ну, они же не меня охраняли, а чтобы я что-то не то не сделал, им от меня отлучаться совсем нельзя.
Внутри все было почти так же, как и в наших кафешках. Разве что телевизора на стене не было, вместо него там портрет королевы-матери. Художник явно польстил оригиналу. Впрочем, придворный художник та еще профессия, всегда по лезвию ходит. Или пан, или пропал. Чуть не то нарисовал, королеве пару кило на гузку добавил, так секир-башка.
Сели за большой, строганый стол. Пухленькая официантка с испуганными глазами застелила большую скатерть с рюшечками, стоически перенесла щипок от рыжика и скрылась на кухне. Рыжик также стоически получил от меня подзатыльник.
Обед простой. Поросенок в гречневой каше, много белого хлеба, целиком запеченная рыба, легкое пиво и вино. Вино пил только мастер, я попросил настойки, да не тут-то было, настойку тут не подавали. Пришлось пить пиво.
Рыжики на меня косились, но молчали, пожирали поросенка, умело и быстро разделывая его ножами и двузубыми вилками и запивая кисленьким пивом. Кружевные воротники мигом стали сизыми от жира. Проголодались, гадостники.
Я лениво ковырял ножом ляжку поросенка, поглядывая вокруг. Мастер Клоту старался держаться подальше от рыжих, сидел рядом со мной, ел мало, но быстро. То от одного, то от другого отщипывал и знатно вином запивал.
Как бы не окосел мастер-то…
От скуки я стал оглядывать остальной зал.
Посетителей стало заметно меньше.
Наша охрана расположилась за соседним столиком. Подумал о том, стоит ли их кормить. Не, не стоит. Пусть их королева кормит и о них заботится.
А так убытки одни, вот и посетителей распугали…
О, старые знакомые.
В темном углу, наедине с кувшином, сидел давешний сержант-алкоголик в компании нескольких тяжелых глиняных кружек, одна перевернутая, и горка черепков от еще одной. Пустая тарелка, вокруг нее закуска, что-то вроде гренок.
Точно. Старый знакомый. Только одет еще проще. Серая рубаха, повязка на лбу прикрывает волосы, лицо небритое, под глазами мешки. Матерчатые штаны с кожаными нашивками заляпаны пятнами, длинный ремень, охватывающий пояс, венчают пустые ножны.
Краем глаза заметил, что на сержанта бросали не самые дружелюбные взгляды наши охранники, да его это как-то не трогало. Сидел себе, прикладывался к кружке.
Только вот глаза… Как говорил Валерий Алексеевич в приступе внезапного откровения: глазки смотрите! Глазки всегда выдают.
Видел он их, всех четверых, этот сержант. И что-то задумал явно. Только вот к чему это, я просто не понимал. Ну, предположим, положит он двоих-троих. Даже четверых этих положит. Так за окошком ждут команды еще столько же. Всех-то не уложить, какой бы ты крутой Рэмбо ни был. Если сильно разозлятся… Этому пример соседнего с «Васильком» дискобара «Эззазель». Там толпа устроила торчок-шоу, а потом пошла стенка на стенку с ЧОП нашего конкурента. Конкурент потом два месяца работать не мог. Народец у него хорошо помяли. Толпа любую силу сломит, кроме пулемета.
Пулемета у сержанта не наблюдалось.
Охранникам моим надоело играть в гляделки, встали, пошли знакомиться. Сначала один вылез из-за стола. Кстати, а откуда у них на столе пиво-то? Я им его явно не оплачивал, да и не заметил я, чтобы они платили.
Первый дошел до стола сержанта, что-то сказал, оперся о стол и поехал вниз.
Бум-ц.
Тело сложилось на полу в букву «зю».
Дальше все как-то смешалось, но было без крика, поломанной мебели и прочих чудес. Бородачи рванулись, приостановились в удивлении и тут же стали складываться и падать. Три раза звякнули доспехи, один шлем покатился на полу и застыл у меня под ногой.
Я брезгливо оттолкнул его ногой, шлем изрядно грязный внутри.
– Гы-гы-гы, – сказали рыжики.
– Продолжаем обед, молодые господа! – проговорил я, проглатывая кусок поросятины. Мясо жестковатое и пресное очень. Соли нет, перца нет, заесть можно только вот огурцами солеными или пивом запить.
Сержант поднялся, сгреб со стола кружки с пивом получившей свое четверки и выставил на свой стол.
Не, ну дает.
Наверное, я просто не соображал, что делаю.
– Хозяин, два пива лучшего твоего, – крикнул я. – Да с ледника! Есть ледник-то?
Толстяк за стойкой засуетился, не прошло и мига, как из свободной двери выплыла подавальщица с двумя запотевшими кувшинами. Двинулась к нашему столу.
– Да не нам. Вот тому джен… дже… дж… Мастеру в сером, что так красиво работает с неодушевленными предметами.
– Ваше величество, неразум… – встрял мастер Клоту.
– Да брось. Эй, шантрапа. – Вот это слово у меня почему-то хорошо получилось, нашлись аналоги в этом языке. Рыжики притихли, на меня поглядели по-собачьи. – Мастера не обижайте. А то вернусь, по лбу ложкой надаю…
Мастер Клоту посмотрел на меня благодарно и подвинул к себе ближе свой сундук с лекарствами, на который рыжики уже засматривались.
Подхватив подавальщицу за локоток, отвел к столу сержанта.
– Ставь сюда.
– Молодой господин, вы собираетесь… – Она сделала большие глаза и как-то дернулась рукой, словно меня собираясь увести. Н-да, в Советском Союзе наследному принцу водку бы не продали.
– Ставь-ставь! – Я-то совсем не был уверен в том, что делаю. – Да убери тут грязь, негоже…
Сержант никак не отреагировал. Ни на сметенные в ведро осколки кружек, ни на протертый мигом стол, ни на новую белую скатерть, не иначе как волшебством нарисовавшуюся на столешнице.
– Я не пью с детьми, – вдруг сказал сержант.
– Я не дитё. – Я подвинул к нему кружку пива. – Я – его высочество.
– Одно другому не мешает, ваше высочество.
– Не мешает. – Пиво булькнуло в свежие кружки. – Сам бы чего другого выпил. Но есть только пиво.
Сержант выпил. Сделал такой осторожный глоток.
Я тоже, только глотнул меньше.
Слишком много народу вокруг. А я все же его
