Ирка тяжело поднялась. Сильные лапы борзой нелепо подворачивались под человеческим телом. Разодранные кроссовки хлюпали на когтистых лапах. Мягкие тряпочки ушей болтались по щекам. Оборотни старательно отводили глаза, не в силах смотреть на изуродованное то ли лицо, то ли собачью морду. У Ирки темнело в глазах, поляна со змеями таяла. Свистящая воронка закручивалась, неся девчонку вглубь, вглубь, навстречу сплетающимся каменным кольцам.
– Протолча… – на пределе слуха прошелестел призрачный голос.
Сквозь мрак проступили расплывчатые фигуры. Славянские витязи в плетеных кольчугах и плащах из волчьих шкур кружили возле украшенного двумя стелами круга в центре разорванного каменного кольца. Связанную жертву опрокидывали на алтарь, взблескивало в оранжевом свете длинное лезвие меча…
– Симаргл!!! – неистово завывающая вовкулачья стая вставала над окровавленным алтарем.
– Гилея… – откликался другой голос.
Дрожало святилище от конского топота, и неслись вокруг каменной «восьмерки» усатые скифские всадники, сбрасывая к подножию стел беспомощных пленников, и короткое лезвие акинака погружалось в человеческую грудь…
– Симаргл!!! – широко распахнув крылья, соколы разлетались прямо с седел.
– Симаргл… – с трудом шевеля губами, едва слышно выдохнула Ирка.
И каменная поляна откликнулась, вся разом, будто только этого слова здесь и ждали.
– Этого недостаточно, моя дивчинка, ты ж знаешь, – шепнул прямо ей в ухо голос дядьки Мыколы. – Напои его кровью, моя дивчинка, напои его жизнью, и он даст тебе свою Силу! Сама спасешься та всех спасешь!
– Дай ему! Дай ему нашу кровь, наши жизни! – твердо откликнулись сокол с Рудым. – Убей нас, спаси себя и остальных, ведь это мы во всем виноваты!
Ирка покосилась на свои когти. Она знала, она чувствовала, как легко, как просто пронзят они тела оборотней, и дымящаяся кровь хлынет на алтарь, и она, Ирка, научится преображаться и разберется со всеми змеями, жабами и их хозяином…
– Нас, нас! – зашептали Ментовский Вовкулака и Балабан. – Мы уже старые, мы жизнь прожили! Возьми нас!
– Нас! Нет, нас! – зашумело по поляне.
– Простите, а самоотводы принимаются? – послышался тревожный голос Пылыпа з конопэль.
И только два голоса, единственные два голоса, которым Ирка придавала значение, молчали. Выжидающе. Осуждающе.
– Если, чтоб помочь нам, Симарглу нужна жертва, так чем он лучше вот этого? – Ирка мотнула головой в сторону темной фигуры в плаще. – Фиг ему, а не жертва, я таким не занимаюсь!
– Ха, так я все-таки победил? – несколько неуверенно уточнил Хозяин, и его красные глаза и рубин на пальце засверкали. – Ты не взяла Силу у Симаргла, и теперь…
– Слушайте, вы с Симарглом тут что, одни? – возмутилась Ирка и прыгнула.
Оббивая о камень лапы, она шлепнулась на всеми позабытый боковой каменный алтарь, окруженный пятью стелами. Девочка почувствовала, как от центрального круга к ней потянулась волна обиды.
– Да пошел ты со своими претензиями! – рявкнула она. – Может, здешней богине тоже нужна кровь, но она ее хотя бы не требует вот так внаглую! – И Ирка со всего маха ударила лапой о камень, раздирая шкуру и обрызгивая своей кровью все пять стел.
– Не обращай на него внимания, девочка! – вдруг откликнулся звонкий женский голос. – Мужчины вечно сперва натворят дел, а потом обижаются! Иди ко мне!
Очень высокая, очень сильная женщина смотрела на Ирку со всех пяти каменных стел с той огромной, беспредельной нежностью, о которой Ирка всегда так мечтала и с которой никогда не встречалась наяву. Женщина исчезла, на ее месте сперва возникла девчонка в рубахе из шкур, потом статная старуха в славянском одеянии, суровая юная всадница с луком за плечами, снова женщина в роскошном восточном наряде… Но взгляд ее всегда оставался одним и тем же. Ласковая ладонь коснулась Иркиных волос, и тихий голос прошептал:
– Все будет хорошо, девочка! Тебе не нужна Симарглова Сила. Всё, что тебе нужно, он и так вложил в твою кровь! Для истинной хортицы хватит всего лишь капли, пролитой на землю Хортицы!
Капли Иркиной крови медленно растаяли на каменных стелах. Девчонка услышала вдалеке заливистый лай. Увидела, как, разбрызгивая во все стороны воду, прямо по глади Днепра мчится громадная хортая борзая. А на спине ее шумят деревья, сильная грудь выпирает скальной кручей, уши и хвост шелестят степной травой, а могучие лапы стелются тропами… И вдруг Ирка стала расти, ясно и отчетливо понимая, что она и есть эта борзая, она и есть Великая Хортица! Это она всем телом ощущает, как в хортицких сосновых рощах прорывается к свету одинокий молодой дубок, как бьет вода в родниках и огни светятся среди деревьев в ночь Солнцеворота. Почувствовала, как неловко давят на плечо каменные кольца, наложенные на нее суетливыми двуногими блошками. Очень давно. С точки зрения блошек.
Теперь по этим каменным украшениям что-то неприятно, скользко ползало… И тогда она лишь чуть-чуть, едва-едва шевельнула плечом.
Перед глазами снова помутилось…
Широко расставив лапы, Ирка стояла между пятью каменными стелами. Алтарь под ней качался, как при землетрясении. Заполонивших поляну змей сбило в сторону, скатало в здоровенные шипящие клубки… освободив плененных людей!
«Чего встали, сматывайтесь, пока они не очухались!» – хотела закричать Ирка, но вместо этого у нее вырвалось раскатистое, громовое:
– Гав! – И, словно испуганное ее собственным лаем, за плечами у нее что-то затрепетало.
Ирка оглянулась…
«Ну ничего себе!» – в изумлении она свесила язык и тяжело задышала.
За ее сильной, темной, гладкошерстой собачьей спиной красовались мощные крылья! Ирка неуверенно повела плечами… Крылья распахнулись, хлопнули, гоня ветер…
– Хортова кровь! Настоящая! – точно не веря глазам, выдохнул Балабан.
И страшно закричал хозяин перстня:
– Нет, ты не могла, не должна была! Нет!!! Я все сделал, чтоб ты не попала сюда, чтоб не сумела… Я не допущу! Ни за что! – Он крутанул на пальце свой рубиновый перстень.
Окутывающий его плащ тьмы взметнулся кожистыми крыльями в полнеба. Хлестнул чешуйчатый хвост, высекая искры из камней святилища. Шея удлинилась, потянулась вверх… И вот уже над Иркой, мрачно сверкая красным огнем глаз, нависла гигантская башка древней рептилии. Длинная, как у крокодила, пасть распахнулась, показывая острые и огромные, словно мечи, зубы.
– Во гад, так это ж Змей! – запрокинув голову к возвышающемуся над поляной чудовищу, пробормотала Танька. – Здравствуйте-пожалуйста!
– Гей! Тэбэ хто сюды пустыв, змиюко поганый? – раздался возмущенный крик дядьки Мыколы.
Шея Змея вдруг дернулась, словно пушка при выстреле, и из распахнутой пасти вылетел клуб огня, нацеленный точно в стоящую между пятью стелами Ирку. Сильные ноги борзой спружинили, Ирка отскочила в сторону. Огненный шар врезался в камень алтаря и, бессильно зашипев, погас, будто рухнул в воду.
Ирка оттолкнулась лапами… Мощное, послушное, как хорошо отлаженный механизм, тело повиновалось моментально. А соображение… Соображение было ее собственное, ведьмы Ирки Хортицы. Перескочить каменный бортик, ударить крыльями, взмыть, походя крепко цапнув за раздраженно хлещущий Змиев хвост, перепорхнуть неуклюже разворачивающемуся чудовищу за спину. Незнакомыми и непривычными были лишь царившие в душе абсолютное бесстрашие и
