Местность выглядела совершенно не знакомой. За время первой кампании мы никогда не забирались настолько далеко. Она находилась слишком глубоко во вражеском тылу, и ее окружали настоящие лабиринты укрепленных траншей и цитаделей. Теперь тут не осталось ни единого следа работы человеческих рук. Земля была раскрошенной, растрескавшейся, как будто кто-то погрузил в нее огромные пальцы. Насколько мог видеть глаз, везде наблюдались гребни, глубокие кратеры и огромные блоки отколовшегося лунного камня. До самой линии горизонта пылали пожары. Некоторые были извержениями далеких вулканов, однако другие — городами-ульями, из которых километровыми столбами огня вырывались газ и химикаты.
Повсюду плясали тени. Дыхание вырывалось облачками пара. Вокруг нас кружились крошечные пылинки, а может быть, болезнетворные споры, высвечиваемые прожекторами наших бронетранспортеров. Некоторые из них блестели, и я понятия не имел почему.
Грузно, но быстро мы выехали на поверхность планеты и первым делом выдвинулись устанавливать периметр. Нужно было как можно скорее организовать прорыв. Еретики не отвечали, но никто бы не дал гарантий, что так будет продолжаться и дальше. Рота за ротой, отделение за отделением, острие Крестового похода рассредоточивалось по раскуроченной земле, повсеместно окапываясь, организовывая огневые точки, сторожевые посты, а также зоны прямой видимости для артиллерии, бронетехники и тяжелых орудий.
В качестве передвижного штаба для лорда верховного командующего подготовили модернизированный «Гибельный клинок». Его изъяли на Ахероне у побежденных остатков сил Красса и спешно перекрасили в цвета Махариуса. Он был полностью снаряжен, заправлен, и я стал его водителем. До чего приятно было снова сесть за пульт управления «Гибельного клинка», читать знакомые молитвы, чувствовать, как под руками оживает громадный зверь. На меня нахлынула ностальгия, словно я вновь оказался в самом начале своей службы, а не в ее конце. Иван с Антоном вновь стали моими стрелками. Часть меня ощущала, что это будет подходящим окончанием, однако другая часть осознавала, что подобные мысли нужно гнать.
Хорошо, что я сидел в водительском кресле. Внутри «Лемана Русса» было тесно, и не только из-за экипажа. С нами ехали Дрейк и телохранители. Казалось, Махариус не хотел разлучаться с лучшим своим советником на последнем этапе пути.
Передо мной открылось в некотором роде печальное зрелище. Вместо тысяч машин у нас оставалось всего лишь несколько сотен, да и те выглядели потрепанными и впопыхах отремонтированными, скорее для виду. Большинство танков были «Леманами Руссами» моделей «Экстерминатор» или «Покоритель», остальные — бронетранспортеры «Химера». Когда наша армия собралась на плацдарме, мы с ревом выдвинулись к последней цитадели еретиков на планете.
Махариус хотел расквитаться с Рихтером, и он свершит свою месть.
Нашу зону высадки от крепости разделяло не больше десяти лиг, расстояние, которое «Леман Русс» мог преодолеть за несколько часов даже по столь пересеченной местности.
Земли вокруг нас выглядели такими же пустынными, как поверхность луны. Небеса не прояснялись, за исключением туч, подсвечиваемых зловещим сиянием отдаленных огненных штормов. Поверхность была неровной, танк то и дело подскакивал и раскачивался. Махариус без устали отвечал на поступающие доклады своих командиров.
Краем уха я слушал, как он инструктирует командиров колонн, объясняя, куда ехать и что делать. Пока никому из них не оказали сопротивления, чему едва ли следовало удивляться после падения луны. Мне стало любопытно, сколько это продлится. Я сомневался, что кто-либо мог уцелеть после столь мощного удара, однако в прошлом мы сражались на Локи не только против живых.
Впереди до самого горизонта тянулись новообразованные гряды, а на горизонте вырисовывался иззубренный улей-цитадель, наша конечная точка. Он выглядел странным и искаженным, однако виной этому была не ударная волна. Глядя на него, мне казалось, будто это место было таким всегда, таким его и построили. Хотя, возможно, нынешний вид улей приобрел за долгие годы после создания.
Постепенно начала появляться растительность. Склизкая люминесцентная плесень покрывала камни, подобно саванам из зеленоватого грибка. Огромные грибы пронзали сумрак спектральным свечением. Росли ли они тут всегда, или столкновение подняло на поверхность погребенные глубоко под землей формы жизни?
Тут и там виднелись разбитые купола-пузыри того, что когда-то могло быть жилыми бункерами. Из земли торчали гигантские трубы, словно треснувшие и пустые кровеносные сосуды, выступающие из ампутированной конечности.
Вокруг нас кружились черные снежинки, даже на вид казавшиеся холодными. Наверное, это было не снегом, однако выглядело оно именно так. Я переключил прожекторы на большую мощность, чтобы следить за дорогой и не сбиться с курса, когда видимость упала почти до нуля, и стал молиться Императору, чтобы мы случайно не угодили в разлом, образовавшийся из-за падения луны.
Внезапно мы выехали из мрака. Черный снег миновал, и я снова мог видеть. Пейзаж здесь выглядел даже еще сильнее разоренным. Дорога вела нас сквозь огромные ущелья, над которыми, подобно часовым, высились каменные иглы.
Мы проезжали бескрайние обрывы и пропасти, и я начал понимать, что мы медленно набираем высоту. Цитадель становилась все больше и выглядела все более странной. Начали поступать доклады о видневшихся вдалеке людях. Возможно, это были беженцы, возможно, выжившие после катастрофы, а может, кто-то совсем иной. Теперь это не играло никакой роли. Мы должны были достичь места назначения прежде, чем враг узнает о нас.
Это входило в план Махариуса. Он знал, что работа связи на Локи и сенсорных сетей нарушится. Еще он знал, что враги будут больше заняты ликвидацией последствий катастрофы, чем подготовкой к возможной атаке. Планета только что подвергалась самому разрушительному катаклизму в своей истории, куда более мощному, чем бомбардировка с орбиты, и даже если бы враг заметил нас, вряд ли он смог бы ответить. Сейчас все их помыслы были заняты бедствием.
По крайней мере мы на это надеялись.
Мы остановились отдохнуть на гряде, с которой открывался вид на цитадель Рихтера. Падение луны нанесло крепости огромные повреждения. Прочный бронированный панцирь треснул, в структуре зияли дыры, из которых вытекала зеленоватая жидкость. Внутри здания горели пожары, отовсюду поднимались облака ядовитого дыма, смешиваясь с пылью.
Цитадель больше походила на живое существо, чем на сооружение. Она имела болезненно-органический вид, как будто ее вырастили, а не построили. Ее стены покрывали
