— Не стану спорить — не очень. Однако же, я пожелал вам добра…
Собеседник усмехается.
— Знаешь наши обычаи?
— Я не в первый раз встречаюсь с вашими старейшинами. Да и Коран читал внимательно.
— Что ж, могу тебе ответить таким же пожеланием. Садись! — и он указывает мне место. — У тебя порвана одежда, не удалось вовремя спрятаться?
— Вы метко стреляете, должен это отметить.
— Ваш генерал жив?
— И невредим. Все же знают — укрепления на базе надежные… Мы можем ещё долго воевать.
— Сидя под землей? — не без ехидства интересуется мой собеседник. Наклонив голову набок, он внимательно меня разглядывает.
— Капитан… Что, никто из старших офицеров не решился сюда прийти? Мы — все здесь! — обводит он рукою собравшихся главарей. — Никто не струсил, а ведь ваши минометы сюда добивают!
— Просто я хорошо знаю ваш язык… И часто встречался с местными жителями.
— Это так! — кивает сидящий в центре бородач. — Он часто приезжает в наши селения.
— Моя работа… — пожимаю плечами.
— И в чем же она состоит?
— Я отвечаю за налаживание контактов с местными властями и…
Все присутствующие улыбаются, словно я сказал что-то смешное.
— Да? Ну, попробуй! — усмехается мой собеседник.
— Простите, сэр, но я не знаю, как я должен вас называть…
— Я — Ширвани!
Так… Это плохо. Даже очень плохо. Один из самых непримиримых наших противников. Опытный и умелый командир, на войне уже столько, что никто и подсчитать не пробует. Нападения его всегда отличаются каким-то мастерством и очень хорошо продуманы.
— Но каковы ваши требования? Что вы хотите?
— Чтобы вы перестали осквернять нашу землю и убирались бы к себе за океан!
— Простите, сэр, но решение таких вопросов не входит в мою компетенцию… Если у вас есть какие-то конкретные требования, я готов их обсудить.
— Тянешь время? Ждешь, когда прилетят ваши вертолеты? Мы их тоже ждем — и легко им здесь не будет.
Не врет — я вижу тонкие стволы зенитных пулеметов, которые выглядывают из-за ближайшего холмика. А у двоих из охраны замечаю тубусы ПЗРК. Не наши — подобные вещи совсем недавно стали поступать на вооружение моджахедов. Вроде бы их делают где-то в Китае… или в Ливане — толком так и не удалось выяснить. Никаких фирменных обозначений на них нет.
— Но что же вы тогда хотите?
— Как я понимаю, твой генерал сюда не придёт?
— Не думаю.
— Тогда — любой старший офицер. Не капитан, с ним мне говорить не о чем. У тебя есть пятнадцать минут. После этого мы откроем огонь снова. Не придете — аналогично. И возьмите с собою радиостанцию — она вам понадобится.
Как я несся! За пятнадцать минут решить этот вопрос… очень сомнительно.
Но, против моего ожидания, Роджерс понял все с полуслова.
— Шимански! Идете с капитаном. Лейтенант!
— Да, сэр! — вытянулся Харперс.
— Сержанта с его техникой — на блок!
— Есть, сэр!
Нашелся даже целый автомобиль, и нас подвезли прямо к воротам базы. Надо отдать должное техникам, передышка была совсем небольшой, а вот поди ж ты — нашли машину!
Тот самый «бача» флегматично сидит на камне.
С нами вместе пошел и мой извечный оппонент — капитан Фоггерти. Он отвечал за безопасность и поэтому всегда доставал меня всевозможными расспросами. А уж сколько я составил рапортов по его требованию — это даже описать невозможно! Описывался каждый шаг, тщательно фиксировались все новости и малейшие изменения в поведении местного населения. И что, сильно это помогло капитану?
И вот сейчас, следуя за нашим провожатым, Фоггерти подозрительно осматривается по сторонам. Он тоже более-менее понимает местные наречия, хотя, до меня ему, конечно, далеко.
Ширвани демонстративно смотрит на часы и качает головой.
— Ты опоздал! Если бы мы не увидели подъезжающий автомобиль…
— За это можешь сказать «спасибо» своим наводчикам — они испортили все дороги!
Моджахед внезапно улыбается.
— Кто у вас тут старший?
— Полковник Шимански! — указываю я на офицера из генеральской свиты.
Тот молча подносит руку к виску.
— Полковник? — недоверчиво наклоняет голову мой собеседник. Но сбоку привстает кто-то из его сопровождающих, что-то шепчет на ухо.
— Так! Это хорошо. Скажи полковнику, что мы требуем немедленного освобождения наших товарищей, — и Ширвани протягивает мне листок бумаги с неровными строчками текста.
Перевожу это штабному.
— Это можно обсудить… — кивает тот.
— Нет! — моджахед отрицательно покачивает пальцем. Стало быть, он знает английский? Чего же тогда дурака тут передо мною валял, требуя офицера, говорящего на местных языках? — Никто и ничего обсуждать не собирается! Они должны быть освобождены немедленно! Али, телефон!
Сбоку подскакивает молодой парень с трубкой спутникового телефона.
— Звони! Сейчас звони!
Шимански вопросительно смотрит на меня — развожу руками. Это — не моя тема. Фоггерти, закусив губу, медленно кивает — он согласен.
Полковник пожимает плечами и набирает номер.
— Халецкий? Полковник Шимански! Да… нет, об этом мы поговорим после. Сейчас — слушайте меня!
И он зачитывает своему невидимому собеседнику весь список.
— Да, с генералом это согласовано! Выполняйте! Что значит, доложить и ждать?! Это приказ, майор! Жду прямо у телефона!
Моджахед довольно ухмыляется. Да, он знает наш язык, это совершенно точно!
Сбоку подходит ещё один парень и тоже со спутниковым телефоном. Ширвани берет трубку и что-то говорит.
Проходит минута… ещё одна. И ещё…
— Да? — прижимает телефон к уху Шимански. — Как это?!
Он растеряно оглядывается на моджахедов.
— Один из ваших людей… он умер сегодня утром… мы не можем его освободить…
— Пусть отдадут его тело! Он должен быть погребён свободным! Сегодня же!
Афганец выпаливает это на хорошем английском языке. Полковник кивает и снова что-то говорит в телефон.
В свою очередь, и Ширвани выслушивает
