В самом доме, во дворе и поблизости от него обнаружилось несколько бездыханных тел. Четверо – вполне себе рядовые американцы, вооруженные винтовками «AR-15». Во вполне военном, кстати, исполнении – то есть с возможностью ведения автоматического огня. И пять человек, одетых в серые комбинезоны. Будь они даже без вооружения – печально знакомых «метел», спутать их с местными жителями никто бы не сумел. Восточные черты лица, одинаковые короткие стрижки, темно-зеленые шевроны на левом рукаве и нашивка с непонятными знаками на груди справа яснее ясного показывали – это не американцы. При всей похожести на тех же японцев они все-таки достаточно ощутимо от них отличались.
– Хорны, – выносит заключение Павловский. – Я их фотографии видел: форма, вооружение и знаки различия – все соответствует.
Он делает несколько шагов и останавливается около одного из тел.
– Вот, – касается он нашивки на груди. – Желтая полоска под текстом – знак принадлежности к младшему комсоставу. Что-то типа старшего матроса.
Это знаю и я. Над чертой – имя конкретного персонажа, а на рукаве эмблема корабля и обозначение конкретной боевой части. Вот только с прочтением у меня проблемы… их язык трудно мне дается.
Впрочем, у капитана с этим проблем нет – он-то у нас изучает данных «товарищей» чуть ли не с самого первого дня создания части.
– Их корабль – «Несущий бурю», а все эти гаврики – члены его штурмовой команды. Соответственно, данный конкретный персонаж – командир десятки штурмовиков – Вэ Лайн.
Все верно – у наших противников вполне конкретная и понятная система личных имен. Именно система, по-другому это как-то трудно назвать.
Независимо от того, как конкретно звали того или иного деятеля до поступления на корабль, ступив на его палубу, он сохраняет только имя – и ничего, кроме этого. Поднявшись на первую ступеньку – став десятником или старшим группы, – он получает право прибавить к имени название рода. То есть конкретно этот деятель – Вэ из рода Лайн, десятник.
И на этом все – дальнейшего продвижения для хорнов не предусматривается. Он может только получить еще несколько нашивок с желтыми вертикальными полосами – одна полоса соответствует пяти годам службы. Каждая такая полоска прибавляет уважения со стороны сослуживцев и улучшает отношение к тебе со стороны офицеров. Пять полос – «расческа», – и ты с почетом можешь сойти на землю. Какая-нибудь уважаемая должность в твоем роду или деревне гарантирована. Дольше рядовых на кораблях не держат. Впрочем, получить «расческу» успевает далеко не каждый…
С офицерами-вайнами все обстоит несколько иначе. Их имя – это всегда три слова. Имя – род – место проживания. То есть название родового острова или поселения. Впрочем, острова… это круто не для всех. Дорого! Даже самый маленький островок предпочтительнее серьезного поместья. Ибо наличие острова автоматически подразумевает и наличие собственного флота для сообщения с соседями. И обязательно вооруженного! Безоружных кораблей, похоже, у них совсем не существует. Понятное дело, что серьезную пушку можно поставить далеко не на всякий корабль, но есть ведь счетверенные установки тех же «метел» серьезного калибра…
Офицер имеет черную форму и нашивку с зеленой полосой, под именем. Две зеленые горизонтальные полосы – старший офицер. Их на корабле двое – носовой и кормовой. Вторая зеленая полоска у носового офицера всегда длиннее первой – он старше по должности. Ну и «расческа» у офицера, соответственно, зеленого цвета и может быть сколь угодно длинной. Ибо ограничения по времени службы у офицеров нет.
А вот капитан…
Он – это совершенно отдельная статья.
Насколько удалось выяснить, капитан всегда являлся и владельцем корабля. Возможно, были и исключения, но про них нам не рассказывали.
Нашивка с широкой красной полосой на груди и на рукаве.
Нарукавная – название корабля на красном фоне – и ничего больше.
На груди четыре слова.
Имя – род – место проживания – номер. Ибо капитан – должность, как правило, наследственная. Одним и тем же кораблем могут командовать разные представители рода. Имена же у капитанов часто бывали одни и те же. Даже существовали какие-то там традиции и поверья на этот счет. Мол, чем больше капитанов носит одно и то же имя – тем страшнее будет их противникам. Типа – их нельзя убить, раз на капитанском мостике все время один и тот же человек. Или что-то в этом роде…
Личность эта была почти мифической.
Питался и квартировал он всегда отдельно от всех прочих. Появляться в обществе офицеров тоже почему-то мог далеко не всегда. Существовали какие-то особые правила на этот счет. Его обслуживала специальная команда хорнов, которые тоже жили обособленно от всех прочих. Отличительным знаком этой команды являлась маленькая вертикальная красная полоска на левой стороне груди. И ни один офицер ничего не мог им приказать – попросту не имел на это права. Но это не означало того, что данные хорны были на каком-то привилегированном положении. Скорее – на особом. Ибо карой за любое нарушение ими дисциплины было отнюдь не разжалование. Провинившегося просто выбрасывали за борт в открытом море. Точнее – он прыгал сам при большом стечении народа.
Капитан не был «первым после Бога», как это часто пишут в книгах.
Для своей команды он таковым, по сути, и являлся. Его приказы никем и никогда не могли быть обжалованы.
Любые – и ни при каких обстоятельствах.
Исключением мог быть единственный случай – приказ о сдаче корабля. Вот тут его имел право – и даже обязанность – убить любой офицер. Становившийся в этом случае капитаном. И неважно, что он мог им стать лишь на то короткое время, которое требовалось кораблю для гибели. Имя этого офицера сообщалось его роду, причем это являлось обязанностью победителя. Поэтому тщательно опрашивались все спасенные с борта вражеского корабля люди. Любой из них считал своим долгом рассказать все подробности боя, для того чтобы максимально точно упомянуть о поведении его команды в сражении. Ибо и эти сведения отсылались по месту базирования корабля, становясь частью истории многих родов.
А потом… потом море ждало всех проигравших. И это считалось почетом! Позором был бы тот факт, если бы их отпустили по домам. Мол, они настолько беспомощны, что
